Из твоей страны вести тоже недобрые: смуты, вспышки насилия, напряженность, и я думаю – все, кто любит тебя, теперь горюют и гадают о твоей судьбе. На этом языке я могу сказать: «Пусть жизнь продолжится и у них, и у тебя», но, конечно, с геанской точки зрения это бессмысленно. Гея вновь бурлит. И кто наделен разумом, должен открыться перед ней – перед Той, Кто есть мы – сделаться ее органеллами. Вот и все.
(Тут кисть скользнула и сделала кляксу.) Но, Иерн, Иерн! Я не пытаюсь проповедовать! Я только хочу, чтобы ты понял меня. Быть может, однажды мы встретимся, и я смогу объяснить тебе лучше.
Пожалуйста, передай мой привет Ронике Биркен и своим друзьям".
Она начала было писать «искренне твоя», но передумала и ограничилась «искренне помнящая тебя». Темнело, и ей приходилось щуриться.
Первые крошечные снежинки опустились на бумагу.
5
Из-за стола Джовейн ответил на приветствие гостьи.
– Садитесь, – сказал он.
– Спасибо, Ваше Достоинство. – Таленс Элсабет Орман присела на краешек стула. Руки она сложила на коленях. Она нервничала – Джовейн видел это – нервничала, но была полна решимости.
Он поглядел на нее более внимательно – технический персонал Скайгольма своими делами никогда не привлекал к себе внимания. Они просто находились здесь, подобно машинам. Но когда молодая электронщица записалась на прием, объявив, что намеревается передать Капитану послание группы коллег, он вдруг понял, что пренебрегать не следует.
Облик ее ободрял: мягкая, тихая, тоненькая, такая домашняя – только горели темные глаза. Часто глотая, она говорила напряженным голосом.
Джовейн одарил ее улыбкой.
– Не стесняйтесь, – сказал он. – Если мы не можем быть товарищами в стратосфере, то где же еще?
– Капитан… любезен со мной, – ответила она.
– Что я могу сделать для вас, мамзель?
– Мы просим просто выслушать нас.
Теплое чувство охватило его. Ей нужно что-то… ей что-нибудь очень нужно. Ей и тем, кого она упомянула. Они хотят, чтобы я был добр с ними.
– Говорите же. Капитан – первый слуга своего народа.
– Поначалу его обязанности представляли иначе… – Она умолкла, словно испуганная импульсом. – Прошу прощения за непочтительность.
Теплота чуть поостыла.
– Ну и что же вы хотите сказать?
Она распрямилась, посмотрела на него внимательным взглядом и, набрав воздуха, разразилась потоком слов:
– В нашем корпусе говорят о разном. Не все сразу, но всюду. Многие встревожены тем, что уже происходит сейчас и еще предстоит. У всех нас есть родственники, дома предков, которые мы посещаем во время отпусков, обязанности более древние, чем наша работа здесь. Не хочу задеть вас, Ваше Достоинство, но выбрали вас не совсем привычным путем. Некоторые сомневаются в справедливости такого решения. Кое-кому хотелось бы знать, что стало с Иерном Ферлеем. Они сомневаются в том, что он виноват. Сир, пожалуйста, поймите, что я… люди, от имени которых я говорю.. мы не денонсируем вас, ничего подобного. Мы только хотим сделать вам предупреждение – ради блага Скайгольма и всего Домена.
Джовейн напрягся так, что спина его окаменела. Нет. В подобной реакции нет ни мудрости, ни геанства, шептал едва слышно внутренний голос.
– Продолжайте, – отрезал он.
– Мы не довольны политикой Вашего Достоинства, она вызывает гнев и… и неповиновение. А теперь еще эти неприятности с Девоном, которые многие люди считают ненужными. Все больше и больше кадровых офицеров объявляют, что не явятся на призыв, останутся дома, возглавят пейзан и горожан, охраняющих свои древние права. Сир, это ужасно!
– Это так. – Джовейн справился с собой. – Этого нельзя допускать, этого не должно быть.
– Но что будет, Капитан, если терпение наше лопнет?
– Будем надеяться, что этого не произойдет. Победит здравый смысл:
Скайгольм обладает предельной мощью.
Руки ее дрогнули.
– Сир, вот потому-то я и пришла к вам: предупредить о том, что вы ошибаетесь. Почти весь персонал – на Земле и вверху – решил, что мы не можем позволить Скайгольму стрелять по собственному народу. И даже в чужой стране, не причинившей нам никакого вреда. Мы не можем и не будем стрелять.
Словно от удара молота Джовейн осел назад.
– А ваша присяга? – прошептал он. – Традиции службы?
Ее неуверенность исчезла.
– Мы давали присягу служить Скайгольму ради блага Домена. Такова традиция нашего корпуса. И ее никто не собирается отменять.
– Чего же вы хотите?
– Ничего, просто примирения. Если Капитан обратится к нам за советом, выслушает нашу точку зрения, можно будет прийти к согласию. Мы – моя группа – не политики. Мы не выдвигаем условий. Мы просто просим вас заключить мир, пока не стало чересчур поздно.
Джовейн вновь распрямился.
– А если я попытаюсь, но меня ждет неудача, что тогда?
– Сир, этого не случится. Повторяю: мы не будем направлять действия Скайгольма против любой части Домена, против невинных наземников.
– «Мы»! Кто это «мы»? Назовите имена.
Темная, строгая головка качнулась.
– Нет, сир, это вызовет отставки. Неужели вы не видите, чтоо мы пытаемся предотвратить открытое недовольство?
– Ты просишь за… – Вспыхнула ярость, у нее был металлический вкус. – Ты шлюха, из тех, кто начал этот разврат! – завизжал Джовейн. – Ты!
Она поднялась.
– Наверное, мне лучше уйти, – объявила она. – Если Капитан захочет продолжить разговор, он может найти меня в моей квартире или на месте работы…
Оставшись в одиночестве, Джовейн затрясся. Лишь через несколько минут он смог послать за Маттасом. Когда учены вошел, он простонал:
– Помоги, сделай облегчение.
Один час йогических занятий – речитатива и медитаций – принес успокоение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192