В такое время на улицах почти ни души - отставники и пожилые еврейские мадам со своими широкополыми соломенными шляпками и нашлепками от загара на длинных носах по большей части разъехались, а новые обитатели Саут-Майами-Бич, вся эта модная публика - модельеры, манекенщицы, актеры и стильные педерасты не высовывались из своих нор до самого полудня.
Скоро, совсем скоро клиенты начнут обрывать телефон, спрашивая: "А что это случилось с Гарри Арно?" И сообразят, что они, собственно, ровно ничего о нем не знали.
Он исчезнет, испарится, начнет новую жизнь; эта жизнь подготовлена и ждет его. Он никуда не будет спешить. Не будет работать на людей, которых не уважает. Время от времени позволит себе выпить. А по вечерам - даже и сигарету. Вот так - курить сигарету и смотреть на закатный залив. А рядом Джойс.
Ну, не обязательно она, но вполне возможно. Ведь там, куда собрался Гарри, и свои женщины есть. Может, уехать сначала одному, устроиться, а потом, если будет настроение, вызвать и Джойс. Пусть заедет в гости.
Он был полностью готов. Обзавелся паспортами на две различные фамилии - так, на всякий случай. Впереди - свободная дорога, безоблачное небо и никаких проблем. Вот так все и выглядело, пока Гарри не узнал, что нарвался на неприятности. Это известие он получил от Бака Торреса двадцать девятого октября на Коллинз-авеню, в "Вульфи", за одним из столиков, расположенных снаружи, под тентом.
В "Вульфи" до сих пор подавали фруктовое желе - других таких ресторанов Гарри не знал. И подавали, как выразился один его дружок из "Майами геральд", "с серьезным лицом, не улыбаясь и не подмигивая". В меню сандвичей значился сандвич "Гарри Арно", только теперь Гарри Арно не мог есть сандвич с этим именем. Копченое мясо, моцарелла3 с помидорами и луком, сверху - немножко итальянского соуса. Гарри мог питаться продуктами из деликатесных лавок, мог употреблять кубинскую пищу - если не очень налегать на черную фасоль.
Не мог он привыкнуть только к этим теперешним заведениям, где подавали тофу, поленту4, соус песто и всякое такое. Морской окунь - и вдруг с сушеными ягодами и грецкими орехами, это же надо такое придумать.
Двадцать девятого октября, в тот самый день, который запомнится Гарри надолго, он взял овощной суп, крекеры, чай со льдом и клубничное желе, а одет был в бежевый спортивный костюм с красными лампасами и кроссовки "Рибок". И кого же увидел он, выйдя на солнце после хорошего обеда? Увидел он Бака Торреса, стоящего рядом с машиной - голубым "капризом" девяносто первого года выпуска, безо всяких там мигалок и надписей "Полиция". Бак Торрес арестовывал Гарри уже с полдюжины раз, они прилично знали друг друга и почти что подружились. Конечно же они не обменивались визитами, и Гарри ни разу не видел жену Бака, просто Бак и Гарри доверяли друг другу, и беседы их не были чисто деловыми, всегда находилось время поговорить и о чем-либо более интересном. Бак Торрес никогда не задавал вопросов про Джимми Капоторто, не пытался использовать Гарри, чтобы получить что-нибудь на Кэпа.
Но в тот раз, двадцать девятого октября, все было как-то по-другому. Гарри сразу это почувствовал.
- Отлично ты смотришься, позавидовать можно, - сказал Торрес, - прыгай в машину, подвезу домой. Гарри объяснил, что у него есть своя машина.
- Вот и слава Богу, - невозмутимо ответил Торрес. - Все равно залезай, покатаемся.
Они направились на юг, по Коллинз-авеню, а потом свернули на запад, к бульвару Вашингтона; движение на улицах было пока еще не оживленное. В декабре тут все будет забито, машины будут тащиться впритык, бампер к бамперу. В кабине пахло затхлым табачным дымом, и Гарри открыл окно.
- Там, на сиденье, лежат бумаги, - сказал Бак Торрес. - Ты взглянул бы.
Гарри и сам без напоминания успел их просмотреть. Пачка официальных бланков с общим заголовком: "Заявка на организацию прослушивания телефонных разговоров".
Адресована была эта заявка в криминальное отделение окружного суда одиннадцатого судебного округа, от имени и в интересах округа Дэйд штата Флорида. Ниже шла фамилия судьи, а под фамилией типографский текст кончался и следовала отпечатанная на машинке просьба разрешить присоединение к трем телефонам, "зарегистрированным на имя ГАРРИ ДЖЕКА АРНО". Его фамилию выделили большими буквами.
- Ну и стоило мельтешиться? - спросил Гарри. - Все и так знают, чем я занимаюсь.
- На этот раз дело серьезное, - возразил Торрес. - С самого начала футбольного сезона к твоим телефонам были подключены регистраторы; мы знаем, с каких номеров звонили тебе и по каким номерам звонил ты. День за днем, двадцать четыре часа в сутки. Можешь ознакомиться с четырнадцатой страницей.
- Я и так тебе верю.
- В прошлое воскресенье, перед началом двух профессиональных матчей, тебе звонили сто восемьдесят раз или около того.
- У меня очень много друзей, - похвастался Гарри.
- Скажи это в суде, - ухмыльнулся Торрес. - Они от души посмеются, а может - и влепят тебе штраф за оскорбление суда, сотен эдак пять. Ты все не можешь уяснить, что на этот раз дело серьезное.
- Этот судья ставит на университетские команды, - сказал Гарри, продолжая глядеть на пачку казенных бумаг. - Не сам, а через дружка-юриста. По юго-восточной лиге. Ставит всегда на фаворитов. Он обязательно выберет "Флориду", штат Флорида и Майами.
- Открой двадцать восьмую страницу, - посоветовал Торрес. - Взгляни на дату и подпись.
- Вы что, уже начали прослушивать?
- Прослушивание разрешено много недель назад. Правда, только эти три телефона, твой домашний мы не трогали.
- Будто не знали, что я записываю все свои сделки, - возмутился Гарри.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74