• Что это такое — не знает никто. Ну, пусть в нашем случае будет рынок, куда вы пришли за картошкой.
Из нее мы с помощью фильтров что-то выделяем, а что-то отсекаем: обычно то, что нас не устраивает, что нам сейчас не нужно или что мы видеть просто не готовы.
• Когда вы хлопаете по карманам, ища куда-то подевавшийся кошелек, обращаете ли вы внимание на порыв ветра, понесший кувыркающиеся листья волной мимо вас?
После этого мы, приставив линзы , специально приближаем, делаем крупным и ярким то, что решили видеть и переживать.
• А кошелька-то — нету… О, мой любимый, такой кожаный, такой родной, — ты прям весь перед глазами!
А потом осуществляем вхождение : помещаем себя в эту ситуацию, превращаясь из стороннего наблюдателя в ее участника.
• О, горе мне!
Естественно, все это происходит в рамках выбранного понимания ситуации, что, в свою очередь, зависит от нашего воспитания , того или иного наличного эмоционального фона и преследуемых личных выгод .
• Об этом, впрочем, немного позже.
А в результате мы в мире видим то, что мы видим: совершенно очевидные вещи. Видите, как все просто! Впрочем, это только начало. Для настоящего эмоционального переживания, кроме этого, исключительно важны еще и —

Ожидания и представления о мире

Представления о мире у возмущающегося человека более всего напоминают прокрустово ложе, в которое реальность уместить не так-то просто. "Должно быть так!", "Так быть не должно" — схемка узкая, а реальность многогранна и богата. Вот они и скрипят друг о друга, при более энергичном столкновении высекая бьющие живым возмущением искры. Откуда берутся такие жесткие представления о мире, такие узкие рамки, в которые насильственно загоняются ожидания по отношению к людям и к миру? Есть две главные причины этого. Во-первых, узость, неразвитость мышления , из которой проистекает: "Понимать других НЕ МОГУ".
Взрослый забывает, как мыслит ребенок, и поэтому считает нормальным пресекать его веселое возбуждение своими требованиями: "Не вертись!", "Сосредоточься!" и другими призывами к благопристойности и порядку. Народ, вы попробуйте сами: вот голова у вас быстро вертится налево и направо (вертится, подчеркиваю, сама — повертите! Повертели?), и, одновременно с этим, попробуйте сосредоточиться на правильном понимании того, чего это хочет мама, которая сейчас на вас ругается.
• Правильно, не поймете ничего и справедливо получите по затылку.
Так же как ребенок еще не знает, что для взрослого значит слово «полезный», так и взрослые уже забыли, что значит для ребенка состояние «хочется» и «интересно». А раз мы друг друга понять не можем, то ребенок возмущается, когда его пичкают «полезным», а взрослые возмущаются, когда ребенок почему-то делает то, что интересно ему, а не родителям.
Другая причина жестких картинок о мире — эгоцентризм , другими словами: "Понимать других НЕ ХОЧУ". То есть я, конечно, понять-то могу, что иногда не хочется возвращать деньги, взятые взаймы, — сам много раз убеждал себя, что имеется целая куча причин, почему с возвратом чужих денег я могу повременить. Но когда не отдают деньги мне — простите, это ситуация совсем другая. Проблемы есть у всех, мне деньги нужны, и поэтому я понимать уже никого не хочу. И не буду. И мне просто непонятно, как можно быть таким непорядочным.

О Тимур
Интересно проследить, как с возрастом все эти фильтры и линзы формируются. Сначала появляется главное: различение «хорошо» и «плохо». Различение пока только на своем собственном опыте: ругают — плохо, хвалят — хорошо. Представления о «хорошо» и «плохо» вообще начинаются с самых что ни на есть личных переживаний: МНЕ хорошо или плохо. Кому-то приходилось опасаться резкого голоса, кому-то — мягкого ремня, кому-то горячих маминых слез, кому-то — холодного тона: методы воспитания разные. В любом случае ощущение противности «плохого» идет оттуда, из детских наказаний. Когда неприятные переживания в связи с «плохо» запомнили и голова, и попа, мы переходим к частностям: что конкретно плохо, а за что тебя похвалят. Поначалу, пока детской голове не до абстракций, воспринимаются лишь вполне простые вещи: нельзя трогать спички, нельзя брать мамину помаду, тете надо сказать «Здрасте», а когда мама готовит, надо сидеть тихо.
Пока мама последовательна, а вещи простые, ребенок усваивает правила быстро: чего тут не понимать-то?
Правда, позже он вдруг замечает, что другие мальчики и дяди делают-таки то, что у ребенка помечено как «нельзя», и в голове возникает первая путаница: то ли они «плохие», то ли я дурак, то ли папа и мама меня обманывают.
То ли вообще об этом не думать.
Дальше больше. Ребенок растет, учится делать выводы и обобщения и уже может размышлять и продуцировать свои собственные «хорошо» и «плохо». Что он активно и делает. Делает настолько активно, что количество полученных таким, логическим, путем жестких правил начинает уже зашкаливать и сбивать с толку. В голове смешиваются и выдвигают совершенно противоречивые требования, самые разные убеждения и принципы: услышанные, придуманные, вычитанные, почерпнутые у одноклассников плюс еще те, из детства.
Результат? Еще несколько лет тратится на приведение всего этого принципиального хозяйства хоть в какой-нибудь порядок, после чего, встряхнув головой, человек говорит себе: "Хватит!" — и мышление закрывает. А чтобы закончить это раз и навсегда, чтобы снова не пришлось трудно думать, человек ставит себе (и другим) четкие внятные знаки на дороге жизни:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101