Ради этого типа, который, в сущности, ее ни во что не ставит, который дает о себе знать лишь от случая к случаю, которому не пришло в голову ничего лучшего, чем прислать к Рождеству пакет с продуктами… Сыр! Просто смешно! И ради такого человека Катрин бездумно пожертвовала их совместным отдыхом.
«Это выше моего понимания, – твердила себе Хельга, – просто непостижимо, право! Можно было бы это понять, – думала она, – если бы Катрин весь свой отпуск решила провести с Жан-Полем. Одобрила бы Хельга и намерение Катрин проводить с ним выходные дни один-два раза в месяц. Но, увы, это невозможно, он ведь ко всему прочему еще и женат, так что праздничные дни принадлежат, разумеется, дражайшему семейству.
Как только Катрин может мириться со всем этим после того, что пережила в детстве с отцом! Она не стыдится играть роль разрушительницы семьи! Позор!»
Чтобы длинные волосы не мешали смотреть на дорогу, Катрин заправила их за уши. Хельга бросила косой взгляд на профиль дочери, ее выпуклый лоб, нос с маленькой горбинкой, нежный подбородок. «Вот ведь, выглядит совсем невинной, – подумала она, – словно молоденькая девчушка, почти ребенок. Да она и есть ребенок, желающий иметь все, что ему нравится, и не склонный считаться с другими и в чем-либо отказывать себе. Ах, Катрин, Катрин, когда же ты наконец вырастешь?»
Хельга была уверена: придет время, и Катрин поймет, что никто ее не любит так, как любит мать, и ни с кем она не может быть счастливее, чем со своими матерью и дочерью.
– Мы должны быть всегда вместе, мы трое, – произнесла она вслух.
Катрин встрепенулась.
– Что такое, мама? Что ты сказала?
– Ничего особенного, просто мысли вслух.
– Ах, вот что!
– Даниэла, прикрой окно! Сквозит!
– А меня еще мутит, – пожаловалась девочка.
– Сама виновата, – бросила Хельга.
– От этого не легче.
– Мы уже подъезжаем, – утешила девочку Катрин, – ты сможешь выйти из машины.
Вот уже впереди показались первые красивые каркасные дома Винтерберга, крыши и карнизы которых были припудрены снегом. Катрин бросила взгляд на часы приборной доски автомобиля. Ехать пришлось дольше, чем обычно, – почти три часа.
На обратном пути, под Леннештадтом, снег снова сменился дождем, но, когда в районе Ольпе она выехала на автомагистраль, уже только слабо моросило. Катрин оставила Кёльн по левую руку и поехала прямо в Дюссельдорф.
Мать и дочь были почти забыты: она знала, что обе отлично устроены в пансионате. Сердце Катрин радовалось предстоящему неожиданному свиданию с Жан-Полем. Она не строила догадок о том, какую важную новость он для нее приготовил, предполагая, что это было лишь предлогом, чтобы вернее заманить ее на свидание. Катрин была счастлива.
Припарковывая машину на большой стоянке возле своего жилого квартала, она заметила, что дождь снова усилился.
Зонта у нее с собой не было. С минуту Катрин думала, не стоит ли переждать, пока дождь утихнет, но терпения на это не хватило. Она натянула на себя красно-белую вязаную шапочку, как раз под цвет пуловера, и спрятала под нее, насколько возможно, свои длинные волосы. Катрин знала, что это недостаточная защита от сырости, но все же так было лучше. Высоко подняв воротник своей кожаной куртки, держа чемоданчик в руке, а сумку под мышкой, она понеслась через стоянку к задним воротам жилого комплекса. Лифт был занят, и, не дожидаясь его, она побежала на восьмой этаж по лестнице.
Катрин как раз собиралась сунуть ключ в замок своей квартиры, когда услышала, что за спиной остановился лифт. Невольно обернувшись, она увидела Жан-Поля. В синтетической куртке, непромокаемой шляпе и сапогах он выглядел элегантным, уверенным в себе, оснащенным против любой непогоды. В руке он нес свой неизменный чемодан-рюкзак.
Катрин подлетела к нему.
– Как замечательно, что ты уже здесь!
Он обхватил ее, прижал к себе, но тут же отпустил.
– Я здесь уже давно. Больше часа.
– О, – сказала она огорченно, – прости.
– Да перестань ты постоянно извиняться, когда вовсе не виновата. Я пока посидел в кафе.
– Ехать было очень страшно.
– Да разве ты ехала? Запыхалась так, словно всю дорогу из Винтерберга бежала.
Она захохотала и сорвала с головы шапчонку.
– Ну уж нет! Пешком только от стоянки машин до дому и по лестнице вверх.
Он просунул пальцы рук в гриву иссиня-черных волос и растрепал их.
– Ох, как я рада, Жан-Поль, что вижу тебя. Ссориться не будем, правда?
– Споры, ma petite, неизбежны при противоположности мнений. Одной доброй воли, чтобы избежать их, недостаточно, даже если обе стороны готовы во имя этого смириться с язвой желудка.
Она схватила его за руку.
– Давай же наконец войдем в квартиру!
– Нет, нет, ma ch?rie, у меня другие планы.
– Заранее согласна, – с готовностью сказала она, – но разреши мне хотя бы включить отопление.
– Это не понадобится. Мы уезжаем.
Принять этот вариант без вопросов она все же не могла.
– Куда?
– Увидишь, – ответил он, сохраняя таинственность. Хотя Катрин вовсе не улыбалось снова садиться за руль и выезжать в столь противную погоду, она решила не сопротивляться. Опыт научил ее тому, что Жан-Поль всегда настоит на своем, а, с другой стороны, она знала, что его замыслы всегда хороши, и потому не хотела портить настроение ни ему, ни себе. Но легкий вздох ей подавить все же не удалось.
– Ты изнемогаешь от усталости? – спросил он очень участливо. – Так ведь?
– Да ладно, – проговорила она и взяла чемодан. Он отобрал у нее этот груз.
– Разреши понести мне.
– Ах, Жан-Поль, ну что ты, он же не тяжелый.
– Так полагается.
– Ты уверен? А мне кажется, это давно устарело.
– Не следует верить всему тому, о чем пишет «Либерта».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74