– Я закрываю лавку.
Даниэла, которая, правда, догадывалась о стоявших перед бабушкой проблемах, но не понимала их в полной мере, была поражена.
– А чем же мы будем тогда жить?
– Я сдам помещение одной парфюмерной фирме. Это даст нам почти такой же доход, какой давала «Вязальня» в ее лучшие годы. Поскольку теперь твоя мать не находится на моем иждивении, нам с тобой будет достаточно.
– Мамуля ведь на тебя работала.
– Но, как стало ясно, теперь это в общем-то не дает результатов.
Даниэла чувствовала, что упрек несправедлив.
– Так ведь, если лавка не дает дохода, то это зависит не от мамы. В конце концов, хозяйка не она, а ты.
– Тебе обязательно всегда быть такой колючей? – спросила Хельга нежным голосом.
– Прости, бабушка, но я просто не могу понять.
– И ни к чему тебе это понимать. Вот, подожди совсем немного, пока я справлюсь со всем, что задумала. Во всяком случае, в будущем я смогу уделять тебе гораздо больше времени, чем сейчас.
У Даниэлы даже потемнело в глазах от такой перспективы, но она никак не отреагировала на сказанное, чтобы не раздражать бабушку напрасно.
Но когда Катрин в тот же вечер им позвонила, Даниэла, захлебываясь от возбуждения, заявила:
– Бабушка закрывает лавку. Ты это одобряешь?
– Неужели это правда?
Хельга взяла у внучки трубку.
– Да, ты не ослышалась. Я сдаю помещение внаем.
– Очень хорошая идея. Теперь тебе не придется так мучиться, как раньше. Только удостоверься в надежности нанимателя.
– Не беспокойся. Это очень солидный концерн по производству парфюмерии.
– И соглашайся только на долгосрочный договор.
– На это уж у меня ума хватит.
– Конечно, хватит, мама. Я же знаю.
– Кроме того, я объявляю распродажу остатков. Надеюсь что-нибудь от этого получить.
– Товары, полученные в кредит и еще не оплаченные, ты можешь вернуть изготовителям. Я бы вообще попыталась войти с ними в сделку, даже если это приведет к каким-то расходам. Я имею в виду, что можно отдать им оставшийся товар на комиссию. При распродаже собственными силами потери все равно неизбежны, зато в случае сделки ты избавишься сразу от крупных партий товара.
– Не ломай себе голову напрасно!
В сущности, Катрин давала советы потому, что уже не была уверена в деловых качествах матери, но она ответила, как бы оправдываясь:
– Такие вещи соскакивают с языка непроизвольно. Когда через пару недель Катрин позвонила снова, ее не удивило, что Хельга все еще сидит на значительной части своего товара.
– Но я уверена, что он может пригодиться тебе, – бодро заявила она, – у тебя же талант пускать в дело даже самый никчемный товар.
– Если предполагается, что это комплимент, то благодарю.
– Так заберешь у меня последние партии?
– Могу забрать, но только не за деньги, если ты это имеешь в виду.
– Я-то думала, что ты очень хорошо зарабатываешь.
– В целом это верно. Но мне нужно обустраиваться на голом месте.
– Если отдавать товар даром, то легче просто выбросить его на свалку.
– Что же, можешь так и сделать, – ответила Катрин, – тем самым избавишь себя и от расходов на транспорт.
Разумеется, Катрин знала, что Хельга, как и она сама, никогда не решилась бы на такой поступок, и уже размышляла о том, что можно было бы оставшиеся в лавке последние партии товара рассортировать и хранить в ящиках, которые стояли у нее в подвале.
– Как дела у Даниэлы? – осведомилась она.
– Передаю ей трубку.
Послышался высокий голос девочки:
– Все о'кей, мамуля! В этом году мы слетаем на Майорку.
– Это замечательно.
– Мы там проведем все летние каникулы.
– Может быть, захотите сделать крюк и залететь в Гамбург, чтобы навестить меня? Скажем, на одну-две недели?
– Да что ты, мамуля, это же совсем в другую сторону!
Катрин с удовольствием поведала бы дочери о том, что в жизни подчас приходится круто менять направление полета, но оставила слова девочки без ответа. Было ясно, что навещать ее у Даниэлы желания нет. А понуждать ее к этому было бы, с точки зрения Катрин, бесполезно.
Ей не хотелось себе в этом признаваться, но то, что Даниэла сразу же, без раздумий, отказалась от встречи, больно ее задело.
Катрин и Эрнст Клаазен не очень часто проводили вместе часы досуга, но когда это удавалось, получали истинное удовольствие. Она обрадовалась, когда он пригласил ее посетить Гамбургский государственный оперный театр. Нельзя сказать, что она вообще не пропускала оперных представлений, но классическую музыку любила.
В тот вечер шла опера «Кавалер с розой» Рихарда Штрауса и Гуго фон Гофманнсталя. Катрин и Эрнст сидели рядом в ложе, околдованные звуками чудесных мелодий. Во время первой большой сцены с вальсами, одновременно и светлой и меланхоличной, она нашла его руку, а он, охватив ее пальцы теплым и крепким пожатием, не отпускал до антракта.
В перерыве они гуляли в фойе среди нарядно одетых зрителей, ощущая душевный подъем от дивной музыки. Он – в черном костюме и белой рубашке с рюшами, она – в строгом платье из переливающегося на свету черного бархата, которое подчеркивало ее узкую талию и красивую грудь. Они чувствовали себя очень привлекательной молодой парой. Клаазен раскланивался направо и налево, поясняя Катрин, с кем они встретились, а также познакомил ее с очень представительными немолодыми супругами.
Катрин ощущала себя счастливой. Работа над книгой продвигалась хорошо, Катрин уже подыскала издателя и получила аванс. В редакции она приобретала все больший авторитет, а благодаря поддержке Эрнста Клаазена чувствовала себя личностью, с которой окружающие считаются.
Вдруг ее сердце екнуло: в толпе зрителей она увидела Жан-Поля.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74