Зайдя в комнату, служившую отцу спальней, она почувствовала, как горе вновь наваливается на нее, и, торопливо пройдя к себе, быстро закрыла дверь и задвинула щеколду.
Развязав желтые ленты маленькой серой соломенной шляпки, Сарина положила ее на поцарапанный туалетный столик. Потом распустила волосы и потерла пальцами ноющие виски. Она наклонилась к зеркалу, висевшему над столиком, и скривилась, глядя на свое отражение: глаза припухли, на щеках дорожки высохших слез.
Она налила немного воды из белого китайского кувшина, стоявшего на умывальнике, в такой же белый тазик и намылила душистым лавандовым мылом, которое захватила из дома, руки и лицо. Ополоснувшись, она на мгновение прижала полотенце к щекам и вновь посмотрела на себя в зеркало.
В окаймленном позолоченной рамой зеркале сияло золото ее льняных волос, а светло-карие глаза под тонкими дугами светлых бровей пылали, словно расплавленная бронза. Кончиком полотенца она вытерла последнюю каплю воды, затаившуюся возле дерзко вздернутого носа, и печально усмехнулась, отчего ямочки на щеках стали еще глубже. Полные, обычно постоянно готовые к улыбке губы придавали ее красивому лицу проказливое выражение, но сейчас они припухли и уголки рта уныло смотрели вниз. Нижняя губа предательски задрожала, и Сарина, отшвырнув полотенце, поспешно отвела взгляд.
Ее щеки запылали от стыда, когда она вспомнила, как часто отец бранил ее за то, что она слишком много времени проводит перед зеркалом. Он считал такое поведение непристойным, нескромным и, уж конечно, не подобающим человеку, который собирается нести слово Божье несчастным язычникам на другом конце земли. С горьким вздохом Сарина упала на кровать, протестующе заскрипевшую всеми пружинами, и уронила голову на смятую подушку.
Ее усталый взгляд блуждал по маленькой невзрачной комнате и наконец остановился на отцовской Библии, лежавшей на туалетном столике. Как она может повернуть назад, когда находится только у порога их мечты? Сарина сама удивилась возбуждению, которое вдруг охватило ее. Она вновь почувствовала тепло, исходящее от Святой книги. Как будто какая-то сила наполняла Сарину, и она ощутила тот единственно верный путь, которым ей предстояло пройти.
Она повернула голову к раскрытому окну. В двух кварталах от дома начиналась гавань, и там среди сторожевых кораблей и шхун, рыбацких лодок и мелководных фелюг в ожидании утреннего прилива на якоре стоял клипер. Сарине показалось, что она уже почувствовала морскую соль на кончике языка и легкие касания бриза, освежавшего лицо. Она видела перед собой необъятную синь – бесконечное шелковистое одеяло с белыми морщинками волн.
Когда на рассвете «Алкиона» отплывет в Китай, Сарина будет на ее борту.
Глава 1
Сарина стояла на палубе корабля и вдыхала резкий морской воздух. Соленые брызги орошали лицо, а выбившиеся из прически белокурые прядки прилипали к щекам. Внезапный шквал ветра послал через борт обжигающий душ морской пены, испещряя брызгами тонкую муслиновую юбку светло-коричневого платья. Сарина крепче вцепилась в поручни, вглядываясь в расстилающуюся перед ней всхолмленную ветром парусину волн.
Все паруса были подняты, и клипер с завораживающей легкостью прорезал воды Тихого океана. Капитан гордо называл «Алкиону» морской гончей, и теперь Сарина поняла, что это не пустая похвальба. Клипер был достойным соперником неутомимого, бескрайнего моря, и здесь, на палубе, Сарина могла воочию наблюдать битву, которая разыгрывалась между ними.
Никто из прочих пассажиров не осмелился выйти на палубу, предпочитая проводить время в маленьком, но уютном салоне. Мужчины курили сигары, потягивали бренди и говорили об охоте, железных дорогах и бесчисленных препонах, возникающих на пути их бизнеса, а их жены вышивали на пяльцах и сплетничали. Эта вполне довольная собой компания состояла из семи супружеских пар, которые открыто выражали Сарине свое неодобрение и ясно давали понять, что она не может претендовать на их избранное общество. Путешествуя одна, без родителей или хотя бы компаньонки, она представала в их глазах женщиной, чья репутация вызывает сомнение, а стало быть, не грех было на всякий случай подвергнуть ее презрению и осуждению.
Но несмотря на свое вынужденное одиночество, Сарина переносила морское путешествие легче, чем все остальные. Когда масляные лампы в салоне раскачивались взад и вперед, тарелки скользили от одного края стола к другому и матросы с трудом удерживались на ногах, Сарина обычно обедала в одиночестве. Стойкость перед лицом морской болезни давала ее уязвленной гордости хоть какое-то удовлетворение, но, когда она снова оказывалась в своей крошечной каюте, удовлетворение уступало место горечи.
– Вот вы где, мисс Пейдж, – раздался мелодичный голос, прервавший мысли Сарины. – Я вижу, вы снова любуетесь на нашу своенравную мать – море.
Сарина повернулась к мужчине, из-за качки и ветра с трудом приближавшемуся к ней. Его ботинки беззвучно скользили по мокрой палубе, а черный шелковый пиджак и широкие брюки трепетали вокруг тщедушной фигуры под порывами ветра.
– А вы, мистер Лу? – спросила она, плотнее закутываясь в коричневую шерстяную шаль. – Вы так же храбры и безрассудны, как я?
– Если человек бросает вызов морю, он одновременно и храбр, и безрассуден, – кивнул Лу, поравнявшись с ней. Его круглое, без единой морщинки лицо оказалось вровень с ее лицом. Умные черные глаза светились теплотой. – Вы знаете, мисс Пейдж, что в Китае моряки поклоняются богине по имени Ма Чу?
Сарина покачала головой, ожидая услышать очередную историю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109