ТОП авторов и книг ИСКАТЬ КНИГУ В БИБЛИОТЕКЕ
Ты – цветок в венце Вероны.
По трибунам пробежал одобрительный гул.
– Тебе суждено проиграть лишь одну битву, и битва эта случится задолго до заката твоей ратной силы. Тебе суждено предать лишь одного друга, но позор этот будет паче позора проигранной битвы. Ты переживешь и одно, и другое, и больше уже никогда не потерпишь поражения.
Джакомо Гранде при этих словах вскинул брови.
– И все же при жизни твоей будут брошены в землю семена разрушения, которое постигнет город твой.
Об этом-то и говорил да Лоццо. Главное – напустить побольше туману. Зрители, чувствуя сладкий ужас, подались вперед.
– Твой город разрушат не войны, а ненависть! А ненависть эта родится от любви. Трижды Верона будет свидетельницей великой любви и падет от нее. Но эта любовь, троекратно повторенная в стенах Вероны, прославит город в веках. В двух случаях великую любовь ожидает брак. В одном случае влюбленные не будут вместе. От отвергнутой любви явится человек. Спасение Вероны ляжет на его плечи. Однако он не спасет, а уничтожит Верону. Он пойдет путем обмана. Он восстанет против судьбы, однако судьба, несмотря ни на что, возлюбит его. Он возродит забытые ремесла, он станет великим сыном Вероны и всего человечества, но песен о нем не сложат. Небеса оплачут его.
На трибунах зашумели. Все думали об одном, и Кангранде наконец задал вопрос вслух:
– Кто это будет?
– Взгляни на своих родственников, – последовал ответ.
Супруга Кангранде нахмурилась. Катерина тоже. Баилардино опешил. С трибун смотрели то на Мастино, то на Альберто. Смотрели также и на Чеччино и его беременную жену. Все эти люди считались родственниками Кангранде. У него не было кровных родственников мужского пола.
Скалигер не сводил глаз с прорицательницы. Взгляд его был тверд, как низкая стена, в которую вцепились его пальцы.
– Мы хотим знать больше!
– Дважды великая любовь осветит Верону при твоей жизни, Скалигер. В первый раз это случится в наступившем году, во второй раз – в год твоей смерти. В третий раз… в третий раз это случится тогда, когда случится. Любовь, которая в третий раз благословит Верону, соединит в себе две первые; она лишит город могущества, но прославит его. До скончания веков о Вероне будут говорить как о городе любви.
Тяжелые веки опустились. Голова упала на грудь. Длинные волосы, подобно покрывалу, спрятали лицо.
Капитан схватил кошель и швырнул его к ногам девушки. Звякнули монеты. Зрители словно очнулись. Все наперебой принялись обсуждать услышанное. Разве она не сказала, что Верона прославится в веках? Разве Капитан не победит всех своих врагов и не завоюет все, что пожелает? Чего же вам еще?
Но что она там говорила об уничтожении Вероны, о пути обмана? Люди шептались, толкали друг друга локтями, поглядывали на балкон, где расположилось семейство делла Скала. Кто станет героем Вероны, о котором не сложат песен? Точно не Альберто. Он не унаследовал от деда ни отваги, ни благочестия. Чеччино? Нет, Чеччино не способен на великие дела. Значит, Мастино? Вон он смотрит вслед прорицательнице. Говорят, этому мальчику пальцы в рот не клади. И про путь обмана тоже сходится. Так вот, значит, в чьих руках судьба города!
Пьетро наблюдал за шестилетним Мастино: малыш менялся по мере того, как на него устремлялось все больше взглядов. Вот он выпрямился; вот расплылся в надменной улыбке. Впрочем, за улыбкой этой Пьетро разгадал страх: вдруг сейчас – или чуть позже, какая разница? – всеобщее внимание к нему иссякнет?
Нико да Лоццо утверждал, что все предсказания пишутся заранее, и далеко не прорицателями. Прорицатель – просто очередной аттракцион, вроде актеров да жонглеров. Однако Пьетро смутно чувствовал: кое-какие слова этой девушки впервые слышали абсолютно все.
Поко ткнул его локтем.
– Что с твоим щенком?
Пьетро взглянул на Меркурио. Только что пес, будучи в отличном расположении духа, лизал хозяину пальцы – теперь он мелко дрожал, из пасти его текла пена. Меркурио смотрел вверх бессмысленными помутневшими глазами.
– Меркурио? Ты что, малыш? – Голос едва не выдал Пьетро. – Ты не заболел? – Пьетро почесал щенка за ухом.
Часто заморгав, Меркурио положил морду на правое бедро хозяина. Он всегда устраивался справа, будто понимал, что Пьетро нуждается в защите именно с этой стороны. Пьетро обеими руками притянул породистую голову к своему лицу.
– Ты ведь здоров, правда?
Кто-то дернул Пьетро за рукав.
– Пора идти, мессэр Пьетро, – произнес главный дворецкий.
«Мессэр? Боже, он ведь ко мне обращается!»
– Отец, пожалуйста, присмотрите за Меркурио, – попросил Пьетро.
Данте немедленно потянулся к носу щенка, а тот стал уворачиваться и подныривать под его руку – эту игру поэт и пес придумали вместе.
– Иди, сынок, не беспокойся, – сказал Данте.
Пьетро поднялся, взял свой костыль и захромал вниз по ступеням. В проходах появились другие молодые люди в пурпуре и серебре. В нижних рядах было гораздо теплее, и Пьетро радовался этой перемене. Он изрядно продрог: несмотря на жаровню на балконе, от промозглого воздуха кровь стыла в жилах.
Или, может быть, кровь стыла от взгляда прорицательницы.
ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ
Пьетро нагнали Мари и Антонио.
– Скорей бы все закончилось, – произнес Антонио, потирая ручищи и усиленно на них дыша. – Умираю, хочу на скачки.
Марьотто хлопнул приятеля по плечу.
– Узнаю Тонио. Сегодня самый главный день в его жизни, а он только о скачках и думает. Нас же в рыцари посвящают!
– Пьетро, а ты участвуешь в скачках? – гнул свое Антонио.
Пьетро хотел было сказать «нет», но вспомнил слова Баилардино. Конечно, он не мог состязаться в беге ночью, однако ничто не помешает ему принять участие в скачках, которые состоятся в полдень.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230
По трибунам пробежал одобрительный гул.
– Тебе суждено проиграть лишь одну битву, и битва эта случится задолго до заката твоей ратной силы. Тебе суждено предать лишь одного друга, но позор этот будет паче позора проигранной битвы. Ты переживешь и одно, и другое, и больше уже никогда не потерпишь поражения.
Джакомо Гранде при этих словах вскинул брови.
– И все же при жизни твоей будут брошены в землю семена разрушения, которое постигнет город твой.
Об этом-то и говорил да Лоццо. Главное – напустить побольше туману. Зрители, чувствуя сладкий ужас, подались вперед.
– Твой город разрушат не войны, а ненависть! А ненависть эта родится от любви. Трижды Верона будет свидетельницей великой любви и падет от нее. Но эта любовь, троекратно повторенная в стенах Вероны, прославит город в веках. В двух случаях великую любовь ожидает брак. В одном случае влюбленные не будут вместе. От отвергнутой любви явится человек. Спасение Вероны ляжет на его плечи. Однако он не спасет, а уничтожит Верону. Он пойдет путем обмана. Он восстанет против судьбы, однако судьба, несмотря ни на что, возлюбит его. Он возродит забытые ремесла, он станет великим сыном Вероны и всего человечества, но песен о нем не сложат. Небеса оплачут его.
На трибунах зашумели. Все думали об одном, и Кангранде наконец задал вопрос вслух:
– Кто это будет?
– Взгляни на своих родственников, – последовал ответ.
Супруга Кангранде нахмурилась. Катерина тоже. Баилардино опешил. С трибун смотрели то на Мастино, то на Альберто. Смотрели также и на Чеччино и его беременную жену. Все эти люди считались родственниками Кангранде. У него не было кровных родственников мужского пола.
Скалигер не сводил глаз с прорицательницы. Взгляд его был тверд, как низкая стена, в которую вцепились его пальцы.
– Мы хотим знать больше!
– Дважды великая любовь осветит Верону при твоей жизни, Скалигер. В первый раз это случится в наступившем году, во второй раз – в год твоей смерти. В третий раз… в третий раз это случится тогда, когда случится. Любовь, которая в третий раз благословит Верону, соединит в себе две первые; она лишит город могущества, но прославит его. До скончания веков о Вероне будут говорить как о городе любви.
Тяжелые веки опустились. Голова упала на грудь. Длинные волосы, подобно покрывалу, спрятали лицо.
Капитан схватил кошель и швырнул его к ногам девушки. Звякнули монеты. Зрители словно очнулись. Все наперебой принялись обсуждать услышанное. Разве она не сказала, что Верона прославится в веках? Разве Капитан не победит всех своих врагов и не завоюет все, что пожелает? Чего же вам еще?
Но что она там говорила об уничтожении Вероны, о пути обмана? Люди шептались, толкали друг друга локтями, поглядывали на балкон, где расположилось семейство делла Скала. Кто станет героем Вероны, о котором не сложат песен? Точно не Альберто. Он не унаследовал от деда ни отваги, ни благочестия. Чеччино? Нет, Чеччино не способен на великие дела. Значит, Мастино? Вон он смотрит вслед прорицательнице. Говорят, этому мальчику пальцы в рот не клади. И про путь обмана тоже сходится. Так вот, значит, в чьих руках судьба города!
Пьетро наблюдал за шестилетним Мастино: малыш менялся по мере того, как на него устремлялось все больше взглядов. Вот он выпрямился; вот расплылся в надменной улыбке. Впрочем, за улыбкой этой Пьетро разгадал страх: вдруг сейчас – или чуть позже, какая разница? – всеобщее внимание к нему иссякнет?
Нико да Лоццо утверждал, что все предсказания пишутся заранее, и далеко не прорицателями. Прорицатель – просто очередной аттракцион, вроде актеров да жонглеров. Однако Пьетро смутно чувствовал: кое-какие слова этой девушки впервые слышали абсолютно все.
Поко ткнул его локтем.
– Что с твоим щенком?
Пьетро взглянул на Меркурио. Только что пес, будучи в отличном расположении духа, лизал хозяину пальцы – теперь он мелко дрожал, из пасти его текла пена. Меркурио смотрел вверх бессмысленными помутневшими глазами.
– Меркурио? Ты что, малыш? – Голос едва не выдал Пьетро. – Ты не заболел? – Пьетро почесал щенка за ухом.
Часто заморгав, Меркурио положил морду на правое бедро хозяина. Он всегда устраивался справа, будто понимал, что Пьетро нуждается в защите именно с этой стороны. Пьетро обеими руками притянул породистую голову к своему лицу.
– Ты ведь здоров, правда?
Кто-то дернул Пьетро за рукав.
– Пора идти, мессэр Пьетро, – произнес главный дворецкий.
«Мессэр? Боже, он ведь ко мне обращается!»
– Отец, пожалуйста, присмотрите за Меркурио, – попросил Пьетро.
Данте немедленно потянулся к носу щенка, а тот стал уворачиваться и подныривать под его руку – эту игру поэт и пес придумали вместе.
– Иди, сынок, не беспокойся, – сказал Данте.
Пьетро поднялся, взял свой костыль и захромал вниз по ступеням. В проходах появились другие молодые люди в пурпуре и серебре. В нижних рядах было гораздо теплее, и Пьетро радовался этой перемене. Он изрядно продрог: несмотря на жаровню на балконе, от промозглого воздуха кровь стыла в жилах.
Или, может быть, кровь стыла от взгляда прорицательницы.
ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ
Пьетро нагнали Мари и Антонио.
– Скорей бы все закончилось, – произнес Антонио, потирая ручищи и усиленно на них дыша. – Умираю, хочу на скачки.
Марьотто хлопнул приятеля по плечу.
– Узнаю Тонио. Сегодня самый главный день в его жизни, а он только о скачках и думает. Нас же в рыцари посвящают!
– Пьетро, а ты участвуешь в скачках? – гнул свое Антонио.
Пьетро хотел было сказать «нет», но вспомнил слова Баилардино. Конечно, он не мог состязаться в беге ночью, однако ничто не помешает ему принять участие в скачках, которые состоятся в полдень.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230