– Брат Дэйва Годдарда?
– Он самый.
«Дэйв Годдард, – размышлял я. – Столько лет не слышал это имя». В школе все думали, что Дэйв Годдард обязательно станет нейрохирургом.
– Чем он сейчас занимается? – спросил я.
– Он в Канаде, – ответил таксист. – А конкретно – в Торонто. Был там в отпуске, познакомился с девушкой и переехал туда насовсем лет пять назад. У него теперь трое детей и огромный дом. Живет полной жизнью.
Я не мог не задать этот вопрос:
– А стал он нейрохирургом? Он был таким умным, мы все думали, что он обязательно станет нейрохирургом.
Таксист захохотал:
– Понимаю, о чем ты. Да, он у нас самый умный в семье – остальным куда там до него далеко. Но он не нейрохирург, он юрист. Юрист по бизнесу.
– А ты – его братишка?
– Мне было тогда только двенадцать, когда вы с Дэйвом учились в Кингс Хит. Вы были уже в последнем классе, а я только пришел из начальной школы. – Он ухмыльнулся. – Знаешь что?
– Что?
– Ты тогда, конечно, был крутой чувак. Про тебя столько всего рассказывали.
– В самом деле? – произнес я с некоторым смущением.
Чтобы доказать свою правоту, он привел несколько примеров легендарных событий, в которых я якобы участвовал в школьные годы. Начав с пикета на крыше против несъедобности школьных обедов (правда: меня за это отстранили от занятий на две недели), он перешел к эпизоду, когда я будто бы на спор бегал голым по школьному двору (неправда: одна из школьных легенд), и закончил историей про то, как я организовал поздравление с поцелуями по случаю сорокалетия нашего учителя мистера Фредерика, которое должна была «вручить» женщина-полицейский (наполовину правда: я все организовал, но секретарша догадалась в чем дело и не пустила ее в школу). Мне странно было слышать про все эти эпизоды, он рассказывал о них с какой-то почтительностью, которую обычно берегут для таких случаев, как полет первого человека на Луну или падение Берлинской стены. Но, пожалуй, в двенадцать лет самыми важными событиями в жизни кажутся те, в которых присутствуют секс, голое тело и пикеты на крыше.
– Ну, это, конечно, было классное время, – признался я. – Наверное, такого больше и не было. Но я не был самым крутым чуваком в школе, это уж точно. Я был как все – голову в плечи, чтобы только выжить.
Мы поговорили о прошлых днях, поделившись всем, что у нас было общего. Я рассказал ему про свою жизнь и планы. Он тоже рассказал мне про свою жизнь и планы и потом про некоторых моих бывших соучеников, о которых он слышал от других выпускников Кингс Хит. Я уже успел позабыть имена, которые он называл. Например, Питер Уиттэкер (все думали, что он сделает карьеру в профессиональном спорте) работал в отделе продаж фирмы, устанавливавшей двойные окна. Джемма Пайпер (все думали, что она поступит в Оксфорд и повторит карьеру Кеннета Брэнга) снялась в телерекламе стирального порошка. Люси Данн (все думали, что она на всю жизнь останется доброй, но глупой) работала радио-продюсером на БиБиСи, а Крис Адамс (в то время от него всегда пахло мочой) стал менеджером магазина здоровой пищи.
Таковы были новости.
– Приехали, – сказал я, когда машина повернула на улицу, где жили мои родители. – Вон тот дом, с безукоризненно подстриженным газоном.
Таксист остановил машину.
– Сколько с меня? – спросил я.
Он обнулил счетчик:
– Нисколько.
– Ну, это как-то…
Это было, конечно, красиво с его стороны, но я чувствовал себя неловко. Я прикинул, что должен был за проезд около десяти фунтов, вынул банкноту и протянул таксисту.
– Я не могу взять с тебя деньги, – сказал он. – Об этом и речи быть не может.
– Ну, большое спасибо, – ответил я. – Приятно, когда возвращение домой так хорошо начинается.
Он настоял на том, чтобы помочь мне выгрузить сумки, затем мы пожали друг другу руки. Отъезжая, он просигналил и помахал мне.
Краем глаза я заметил, что занавески на окнах соседей справа и слева подозрительно подрагивают. В отличие от Лондона, где все постоянно запрыгивают в такси или выпрыгивают из них, на улице моих родителей жили люди, которые обычно пользовались такси раз в год: чтобы доехать до аэропорта или вернуться оттуда домой, когда летали в отпуск. Мое прибытие на такси, когда родители жили всего в двух шагах от остановки пятидесятого автобуса, который ходит, пожалуй, чаще любого другого автобуса в Европе, рассматривалось не иначе как признак морального разложения.
Поистине, блудный сын вернулся домой.
9
Когда я уже стоял на крыльце и готовился нажать кнопку звонка, ко мне вдруг пришла мысль, что, наверное, стоило предварительно позвонить родителям и сообщить им о своем приезде. И не просто о приезде, а приезде на целых три месяца. Я уже думал об этом сразу, когда решил пожить эти три месяца у них, но не смог себя заставить сказать им об этом, потому что пришлось бы рассказать и про то, что мы с Элен расстались. И известие о том, что старший сын в ближайшем будущем не подарит им внуков, шокировало бы моих родителей.
Я позвонил в дверь и стал ждать. Даже сквозь ледяные узоры на стекле двери я заметил, что приближающаяся фигура – это мой отец.
– Все нормально, папа, – бодро сказал я, когда он открыл дверь. – Я вернулся.
Стоя в дверях с тяпкой в руке и в своих красных шлепанцах, папа подозрительно осматривал меня снизу доверху. По его лицу было видно, что он крайне удивлен моему появлению. «Мэтт вернулся, – говорило его лицо. – Но что все это значит?»
– Мэттью? – сказал папа в конце концов, словно для того, чтобы убедиться, что это действительно я, а не какой-нибудь самозванец.
– Папа? – сказал в ответ я, копируя его интонацию.
– Что ты здесь делаешь?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78