– Хорошо. – Она улыбнулась. – Они неплохо готовят – эти персы. – Она зевнула, потом потянулась. – Ну, мистер Несчастье, почему твой вечер был таким ужасным?
– Никакой особой причины.
– Трудный день с Шарлоттой?
– Вовсе нет. Она была молодчиной. После обеда мы ходили в галерею. Похоже, ей понравилось. Скорее всего, понравилось, потому что в автобусе на обратном пути она сказала мне, что хочет стать художником, когда вырастет. Ну, или художником, или бухгалтером.
Джинни засмеялась.
– Я не придумываю, – продолжал я. Не знаю, откуда она все это берет, понятия не имею. Мозг ребенка – для меня загадка.
– Ну, тогда в чем же дело?
– Наверное, мне просто все надоело.
– О, бедняжка, – сказала Джинни и протерла глаза. – Иэн предложил пойти завтра вечером в кино. Можешь пойти с нами, если хочешь.
– Ты второй раз предлагаешь мне быть третьим лишним. У меня все-таки есть какое-то достоинство. Мне не нужна твоя благотворительность… пока.
– Все будет нормально. – Джинни сбросила туфли и посмотрела на часы на стене. – Что будешь делать сейчас? Ложишься спать?
– Еще рано. Я все думал о том, чтобы посмотреть последнюю серию «Скорой помощи». Я записал ее в среду и ждал по-настоящему плохого момента в своей жизни, чтобы посмотреть. Глядя на страдания других – пусть даже только в кино, – я всегда начинаю чувствовать себя лучше.
– Я никогда раньше не смотрела «Скорую помощь», – сказала Джинни, откидываясь на спинку дивана. – Мне никогда особо не нравилась вся эта кровь, кишки и крики.
– Ты шутишь! Крики – это самое классное. Я раньше не понимал этого, как и ты. Я даже уходил из комнаты, когда Элен смотрела «Скорую помощь», говоря, что оставляю ее наедине со своими «женскими» передачами, но она меня в конце концов соблазнила. Я посмотрел только три серии и стал настоящим фанатом. Давай ты сделаешь кофе, а я подготовлю видик и введу тебя в курс – как Элен когда-то меня, – кто с кем спит, кто с кем спал, кто кого ненавидит и кто от кого беременна. Это как настоящая жизнь, только все происходит в больнице.
Без пятнадцати час ночи мы с Джинни ощутили прилив энергии от часового созерцания первоклассной больничной драмы. Энергии оказалось столько, что мы решили поиграть в «Скорую помощь» – глупую игру, которую придумали мы с Элен и которую больше никто не понимал и не считал хоть немного занимательной, но нас она забавляла. Все, что нужно было для игры, так это найти добровольца-пациента (мы с Элен брали для этой роли одну из подушек, вышитых ее матерью), распределить роли (Элен всегда была доктором Шулой Хобгоблином, с одной рукой и взрывным темпераментом, а я был медбратом Циммерманом – строгим, но справедливым, который родился не на той стороне Австрийских Альп). Сама игра состояла в том, чтобы вспомнить как можно больше фраз из фильма.
Идея поиграть в «Скорую помощь» понравилась Джинни из-за того, что была такой сумасшедшей. Она решила, что будет доктором Элизабет Хэтстэнд, талантливым, но эксцентричным врачом из Лондона, второй год работающей в этой больнице. Чтобы не будить слишком много воспоминаний, я решил быть доктором Лэнсом Батти, способным, но неудачливым хирургом-практикантом с родимым пятном на спине размером с кирпич.
– Доктор Батти! – сказала Джинни, едва сдерживаясь от смеха. – Срочно в травматологическое отделение! У нас здесь участник бандитской разборки. У него огнестрельное ранение, анафилактический шок и всякое такое.
– Вот пациент, доктор Хэтстэнд, – я взял одного из котов, Ларри (хитрый Сэндерс успел спрятаться), положил его на пол перед телевизором, и мы с Джинни склонились над ним.
– Дела наши не слишком хороши, – сказал я. – Похоже, он потерял слишком много крови. Боюсь, что он уже никогда не сможет ловить мышей. – Я топнул ногой, изображая страдание. – Черт бы побрал всех этих подростков и их банды. Они что, не понимают, что губят свои молодые жизни?
Джинни сделала вид, что дала мне оплеуху.
– Черт бы вас побрал, Батти. У вас истерика. Вы что, не знаете, что у меня пока еще не умер ни один пациент? Даже такой, с кошачьими усами? – Она снова шлепнула меня по щеке.
Ларри посмотрел на нас безучастно, повел усами и перевернулся на спину.
– Вы правы, доктор Хэтстэнд. Простите. У меня и вправду истерика. Я никогда не говорил вам об этом, но я потерял своего кота при таких же обстоятельствах. Это такая трагедия! Я никогда не должен был…
Джинни прервала меня, громко изображая сирену.
– Что это, Хэтстэнд?
– У пациента анафилактический шок! Нам нужна кровь второй группы, резус-отрицательная, и ему надо измерить давление и сделать ЭКГ и ДТП и БиБиСи-1, БиБиСи-2 и, может быть, даже АйТиВи – и еще эту большую штуковину для электрошока, а то он отправится в путешествие на небо с билетом в одну сторону!
– Но, доктор Хэтстэнд, не провести ли нам интубацию? Или крикотироидоктомию? Или кордотомию? Или даже лоботомию?
– Черт бы вас побрал, Батти! – прокричала Джинни, по-настоящему входя в роль. – Кто здесь главный хирург? Я или вы, черт возьми?
Ларри явно надоело слушать, как эти двое орут над его головой всякую чушь: он поднялся, потянулся и отправился на кухню.
– Вернись, Ларри! – закричала Джинни, катаясь от хохота по полу. – Мы обещаем, что вылечим тебя!
– Неблагодарный пациент, – закричал я вслед и отполз к дивану. – Я в изнеможении. Не представляю себе, как люди работают в настоящих больницах. Иметь дело с компьютерами гораздо легче.
Джинни захохотала.
– Забудь про свои компьютеры. Давай лучше откроем бутылку вина, а то и две, отдохнем и поболтаем.
64
– Ты скучаешь по ней? – спросила Джинни, передавая мне первый из нескольких запланированных бокалов вина.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78