Уортон надавила на кое-какие рычаги, чтобы Джонсон не смог опротестовать выдвинутые против него обвинения, и добилась своего: он без помех и с чистым послужным списком уходит в отставку и не будет досаждать ей своей несносной страстью к добродетельности.
Телефон на ее столе зазвонил.
– Беверли?
Это был суперинтендант Блум – она узнала его по легкому ланкаширскому акценту, который, как она могла убедиться, в минуты сильного возбуждения переходил в неразборчивое мычание.
– Да, сэр?
– Я решил, что вас надо поставить в известность. Нам только что пришло извещение от коронера, что они собираются провести повторное вскрытие Никки Экснер.
Неожиданно она почувствовала беспокойство, хотя сама не понимала его причину.
– С какой стати? Дело ведь закрыто.
– Кажется, ее родители не удовлетворены результатами расследования. Вскрытие назначено на пятницу, на семь вечера. Я хочу, чтобы вы присутствовали.
Она согласилась или, точнее, подчинилась приказу и положила трубку.
Что-то назревало, и она чувствовала это. Какие-то подводные течения, колебание зыбучих песков, неясные тени. Что-то зашевелилось у нее под ногами, и Беверли Уортон стало не но себе.
Она была уверена, что убийство – дело рук Билрота. Все улики, пусть и косвенные, указывали на это, равно как и все предыдущие подвиги Тима. И если она предприняла кое-какие меры, чтобы понапрасну не затягивать расследование, в этом не было особого криминала.
Токсикологический анализ тоже подтвердил ее выводы, как и анализ спермы.
Билрот убил ее.
Так в чем же дело?
– Черт, – прошептала она.
В годовщину свадьбы Джонсон всегда водил жену в ресторан. Обычно они ходили в маленькую итальянскую тратторию, но в этом году они отмечали серебряную свадьбу, и он, будучи в душе романтиком, решил, что нужно придумать что-то особенное. Поэтому он заказал столик в фешенебельном и даже несколько подавлявшем своей роскошью ресторане в Вест-Энде, после которого планировал провести с женой ночь в одном из отелей на берегу Темзы.
Вечер с самого начала не заладился. Они застряли в пробке и опоздали в ресторан. В официанты им достался какой-то иностранец, который с трудом говорил по-английски и считал учтивость слишком ценным товаром, чтобы растрачивать его на таких, как Джонсоны.
А главное – Салли пребывала в подавленном настроении.
Разумеется, она болтала, смеялась и была благодарна мужу за то, что он устроил ей этот праздник, но сам Джонсон чувствовал, что показное веселье жены скрывает что-то иное. Работа в полиции научила его угадывать за ширмой слов истинные мотивы и настроения людей, что нередко мешало ему держаться раскованно в обществе, но зато позволяло лучше понимать душевное состояние собственной жены.
Наконец, когда с десертом было покончено и они размышляли над выбором ликера к кофе, он спросил:
– Что с тобой?
Он задал этот вопрос мягко, как если бы речь шла о простом выборе блюд. Жена посмотрела на него большими слегка подведенными глазами поверх меню, которое читала.
– Что ты имеешь в виду?
– Ты чем-то расстроена.
Салли слишком хорошо знала мужа, чтобы отпираться. Отложив меню в сторону, она вздохнула:
– Ты уволился.
Он нахмурился, словно слова жены удивили его. Он хотел было спросить: «Ну и что?» – но вместо этого спокойно ответил:
– Да.
– Вот это меня и расстраивает, – раздраженно откликнулась Салли. – То, что, кроме «да», ты ничего не можешь сказать.
– А что еще я должен сказать, по-твоему?
Она перегнулась через стол, как будто нацелив на мужа пистолет.
– Боб, тебя практически вышвырнули на улицу из-за тех денег, которые нашли у нас в доме!
– Но их же подкинули.
– Вот-вот. А ты даже не попытался оправдаться, хоть как-то защититься! Ты просто взял и покорно ушел.
– Мы с тобой уже обсуждали это, – прервал он ее. – Не имело смысла делать что-либо. Это ни к чему бы не привело.
– А теперь? Ты даже не думаешь искать какую-то новую работу.
– Я же сказал тебе, чем сейчас занимаюсь. Расследую дело Никки Экснер.
– За что тебе не платят ни пенса.
– Нет, – признал он. – Но как раз это и позволит мне дать отпор. Если я докажу, что Билрот был невиновен, я испорчу карьеру Беверли Уортон.
– А нам-то что толку от ее испорченной карьеры? Денег у нас от этого не прибавится.
Когда Салли вышла замуж, ей было непросто свыкнуться с жизнью жены полицейского, оказавшись тем самым в замкнутом мире, отделенном от остального общества непреодолимым барьером. Джонсон знал, что Салли пошла на это только из любви к нему, и чувствовал себя в долгу перед ней.
– Но я же буду получать пенсию.
Салли фыркнула:
– Тебе прямо не терпится стать пенсионером.
Подошел официант, но Джонсон отослал его обратно.
– Я говорил тебе о своих планах. То, чем я сейчас занимаюсь, – только начало. А потом я открою частное детективное агентство.
Она покачала головой:
– Это всего лишь пустые мечты.
Джонсон и сам, в общем-то, знал это, но не мог же он сразу отказаться от своих планов, тем более публично.
– Ты подсчитал, сколько понадобится денег, чтобы наладить такое дело? – спросила она. – Сколько уйдет на помещение, оборудование и прочее?
Он промолчал, и она совершенно справедливо расценила это молчание как знак того, что ответить ему нечего.
– Тебе, скорее всего, придется потратить наши сбережения, не так ли?
Он посмотрел на нее и медленно произнес:
– Не знаю. Может быть, и нет.
Оба понимали, что это ложь. Салли опять фыркнула и ничего не сказала. Они вернулись к карте вин, но вскоре Джонсон нарушил молчание:
– Дай мне разобраться с делом Экснер, а там поговорим, хорошо?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139