Птицы заливались, встречая зарю. Солнце только- только поднялось из-за гор. Чуть веял легкий ветер. Неподалеку, довольно пофыркивая, пасся на траве Чобур, рыжая корова еще не выходила из загона, но Мээркан уже успела ее подоить и подпустила теленка. Он то отбегал в сторонку, дурашливо взбрыкивая ногами и задрав хвост с белой кисточкой на конце, то снова возвращался к материнскому вымени и самозабвенно сосал, прижав уши.
Скоро все собрались за чаем.
— Ну как ты нынче, Кукентай? — участливо глядя на мальчика, спросил Асеин.
— Хорошо.
— Вот и слава богу. Жара у тебя нет?
— Н-нет...— не совсем уверенно отвечал Кутуйан.
— Нет, нет,— подтвердила Мээркан.— Во сне напугался чего-то. Ну и потом... Аке, я хочу вас попросить, чтобы вы почитали Коран по вашему младшему брату1.
— Почитаю, родная, почитаю. Как не почитать? — Асеин принял молитвенную позу и начал нараспев произносить суры2 Корана.
Все опустили глаза и слушали молча, в доме звучал лишь голос Асеина. Только Кутуйан поднял голову и смотрел в пустоту застывшим, немигающим взглядом. Все его мысли и чувства были в эти минуты с отцом, мальчик так живо представлял себе его, словно тот был рядом...
— Аминь,— закончил молитву Асеин, и все повторили за ним это слово.
— Пусть успокоится его душа,— продолжал Асеин и поклонился.— Рано ушел из жизни, такое несчастье.
Принялись было за чай, но тут послышался громкий лай Каралы и еще какой-то шум во дворе.
Асеин прислушался.
— Казаттай, погляди-ка, кто там,— обратился он к сыну.
Оказалось, что пришел Сары. Он и Казат вместе вошли в
комнату, причем Сары о чем-то препирался с парнишкой, забыв о разнице в возрасте.
1 Мээркан имеет в виду своего покойного мужа.
2 Отдельные главы Корана именуются сурами; каждая из них имеет свое название.
— Салам алейкум,— поздоровался Сары.— Асаке, ты только послушай, что говорит твой сын, а?
— Что такое? — Асеин подвинулся, освобождая гостю место рядом с собой.— Проходи.
— Не знаю, кажется, он в союзе с твоим псом. Нападает на меня! Хватит вам и одного сторожа или как?
Асеин засмеялся.
— А ну тебя!.. Чего ты о собаке речь завел, не стоит она того... Иди садись, выпей чаю. Что расшумелся? Или с женой поссорился?
— Пропади они пропадом, эти долговолосые! — Сары прошел на место рядом с хозяином.— Что собака, что баба, одна цена!
Асеин приосанился, нахмурил брови.
— Это ты зря. Дело, конечно, известное, что имеем — не храним, потерявши плачем. Смотри, как бы не лишил тебя бог жены. Что случилось, спрашиваю?
— Да чтоб ей, пилит меня с утра до вечера! И то, и это... Словно она одна обо всем заботу имеет, все на ней держится. Кто бы советы давал... Объясни поди ей, что в такой ливень идти невозможно. Завтра, говорю, тоже день будет, живы останемся, отнесу. Договорился ведь. Так нет, гудит и гудит. Деваться некуда.
— На то она и женщина, хочет, чтобы все было вовремя.— Асеин принял из рук Мээркан пиалу с чаем и протянул Сары.— Ладно, все в порядке. Пей чай. Значит, нынче ты принес соху?
— Попробуй не принеси...
— Ну вот и ладно.— Асеин с улыбкой оперся спиной на стопку одеял и подушек, уложенную у стены.
Допили чай и вышли во двор.
Время шло к полудню, но пахать было невозможно: земля раскисла после ливня. Не поле — болото... А речка-то, речка — разлилась вовсю и шумит, шумит. Следы дождевых потоков видны повсюду. Самое скверное — берега арыка во многих местах размыло, яма на яме... Эх, как говорится, не было печали! Прямо как назло... Сколько времени и сил надо, чтобы поправить дело. Эх-эх-эх!
Сары повернул соху, чтобы Асеин мог осмотреть поломку. Сошник своротило на сторону, деревянная колодка треснула по всей длине.
— А, чтоб тебе! Тут не чинить, а выбрасывать впору. Как тебе помогло? — Асеин с огорченным видом поворачивал соху так и эдак, ощупывал ее со всех сторон. Махнул рукой
и зашагал к мельнице.— Ладно, не бывает драки без побитых. За дело. Казат, сходи-ка принеси мехи, а я уголь поищу, оставался вроде.
8
Только через неделю закончил Асеин пахоту. Посеял пшеницу, просо, ячмень. Пшеница, конечно, вещь хорошая, да не годится она, чтобы приготовить максым1 или похлебку, тут ячмень подавай. Признаться, за долгие годы землепашества впервые так намаялся и устал Асеин. Поле увеличил, а после вспашки железным плугом боронить оказалось тяжело. Раньше протащишь по вспаханному ветки облепихи, и довольно. А тут земля целинная, за один раз ее не проборонишь. Надо два, а то и три раза пройти, иначе не посеешь как следует, останутся семена на поверхности, скормишь их полевым птицам, вся твоя работа насмарку. Думал он, думал и надумал: смастерил борону с деревянными колышками. Дело пошло было очень хорошо, да только и тут маета: корка толстая, плотная, камней попадается много — предгорье как-никак. Ломаются деревянные колышки, то и дело приходится заменять.
Ладно, худо ли хорошо, но закончил. Теперь только бы собрать добрый урожай, а без полива не будет его, никак не будет. Нужна вода, стало быть, приведи арык в порядок, да поскорей, пока земля еще мягкая, потом с ней не справишься. Асеин работал от зари до зари. Хорошо хоть ребята помогали.
Спасибо особое Мээркан. На ней все домашнее хозяйство, дела невпроворот. Старухе нипочем бы не справиться, совсем ослабела, вот Мээркан и крутится весь день допоздна, никто и не видит, когда она ложится, когда встает.
С начала весенней страды никто, кроме Сары, к ним не заглядывал, ни из верхних соседей, ни из нижних. Да и то сказать, у всех страда, некогда по гостям разъезжать.
Однако в горах пахота и сев кончаются позднее, чем в низине, потому что позднее и начинаются.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92