Предстоятель Эрлика, Зеницы Мрака.
Один из живущих в Доме, Доме-на-Перекрестке.



4

Хлеб был теплым. От него шел густой запах детства и ржаного поля. Я
отломил чуть подгоревшую горбушку с трещинкой посередине - и резкий
негодующий крик заставил меня обернуться к распахнутому окну.
На подоконнике сидел Роа. Он всегда улетал, когда хотел, и
возвращался в самое неподходящее время. Роа терпеть не мог, когда
кто-нибудь ел в его присутствии, воспринимая это, как личное оскорбление.
Мне он иногда делал послабление.
- Ты же не ешь хлеба, - укоризненно сказал я. - А мясо у меня
кончилось. Так что - извини, приятель...
Роа сунул клюв под крыло и принялся ожесточенно чесаться, игнорируя
мои нравоучения. Всякий посторонний зритель пренебрежительно отнесся бы к
птице на подоконнике, похожей на крупного отощавшего голубя, но мощные
кривые когти, вцепившиеся в мореное дерево, портили невинность первого
впечатления. А когда Роа соизволил перестать чесаться, то на его кроткой
головке обнаружился загнутый клюв более чем солидных размеров.
Роа был алийский беркут. Они все маленькие, отчего, впрочем,
окружающим ничуть не легче. И даже наоборот. Если вы способны представить
себе комок тугой ярости и дурных манер, весьма неплохо оснащенный для
проявления как первого, так и второго - это будет примерно треть того, что
представлял из себя Роа. Или четверть.
Роа - это было все, что осталось у меня от той, забытой жизни,
которая чем дальше, тем больше расплывалась, тонула в тумане нереальности.
Просто беркут однажды сидел на плече у самонадеянного шута тридцати шести
лет от роду, который всерьез поверил, что он - Магистр Сарт, глава тайного
клана Мастеров, и тому подобное; и поэтому вправе произнести слова, те
Слова, что и в мыслях-то повторять опасно.
Ах, до чего же все оказалось просто! Простой водоворот Вселенной,
впавшей в помешательство, простой кратер прорвавшегося вулкана Времени,
плавящий боль, крик, изнеможение... и простой пейзаж с простой дорогой и
простыми холмами вдоль обочины...
Я пошел по этой дороге, еще не задумываясь, где я, и зачем я, а
возмущенный Роа по-прежнему сидел на моем плече, хлопая крыльями и ероша
сизые с проседью перья.
К вечеру нас остановила кучка оборванцев, считающих себя
разбойниками. Я вскинул руки к фиолетовому небу и стал говорить. Еще вчера
половины сказанного с лихвой хватило бы, чтобы стереть с лица земли армию.
Но вокруг все было просто.
До смешного просто.
- Чернокнижник, - презрительно усмехнулся плечистый главарь, и меня
избили. Роа разодрал одному из шайки все лицо и затем взволнованно кружил
над нами, а я мычал под ударами и не знал, что означает слово
"чернокнижник", и ничего не мог поделать, когда они неумело тыкали в
беркута самодельными копьями.
Разбойников спугнул купеческий караван, с большей стражей, чем им
хотелось бы. Меня подобрали, обмыли раны вином и за золотой кулон,
оставшийся незамеченным под одеждой, довезли до Ирема, Города Столбов.
А потом был базар - наверное, базары одинаковы во всех мирах -
нелепая гордость, ссора, позор и Дом, Дом-на-Перекрестке.
И упрямый Роа, неизменно возвращавшийся на мое плечо. А я к тому
времени успел выяснить, что "чернокнижник" - это немножко шарлатан,
немножко бездельник и немножко фокусник, с легким, почти незаметным
налетом мистики.
В общем, это - я.
При Предстоятелях подобному сословию нечего было даже надеяться на
уважение. Это были люди без будущего.
Здешний мир - очень простой мир. Живущие в нем люди этого не знали,
но инстинктивно догадывались. Тут все было естественно - от бурчания в
желудке до похода в храм.
И чтобы догадки людей не переросли в уверенность, требовались
Мифотворцы. Они были нужны. И я вскоре тоже стал нужен. Кроме того, у меня
обнаружился талант.
- Хороший день, Сарт, - звякнули колокольчики у меня за спиной, и Роа
встрепенулся, переступив с ноги на ногу и гортанно вскрикнув - но не
улетая. Он плохо переносил присутствие Лайны.
Я понял, что день, хороший или какой он там был - закончился. И
сейчас вечер. Об этом говорило появление Лайны-Предстоящей.
- Тихо, Роа, тихо... Все в порядке.
- Он не любит меня.
Это прозвучало, как утверждение.
- Роа никого не любит, - ответил я, поворачиваясь и сдерживая
сердцебиение при виде золотисто-коричневого пеньюара и его прелестного
содержимого. (Ирония не помогла, и я говорил медленно и нарочито
спокойно.) - Алийцы горды и самолюбивы. Это свойственно всем малорослым...
Я хотел добавить "бойцам", но сдержался. Я в общем-то тоже невысок. А
из меня боец, как...
- Роа никого не любит, - повторил я, и, словно в подтверждение, вновь
прозвучал хриплый крик моего беркута.
- Кроме тебя?
- Кроме меня.
Лайна прошлась по комнате. Просторное, воздушно-легкое одеяние
искрилось при каждом шаге, движении, жесте; сумерки незаметно вошли в
комнату и обволокли силуэт Предстоящей, и даже Роа притих и нахохлился,
поглядывая то на Лайну, то на меня.
Я купался в сиреневой прохладе вечера, обещавшего покой и ласку
тихой, умиротворенной ночи с призрачными блестками южных звезд; сознание
растворялось в шорохе невидимого моря, в лепете беззаботных волн, и
хотелось броситься вперед, упасть, окунуться с головой, подняв над собой
радугу брызг до самого заката.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47