Надо закругляться.— Газета вышла только сегодня, — как бы мысля вслух, сказал я. — О моих подпольных плясках вы узнали лишь вместе вот с этими беднягами, — я мотнул головой в сторону кучки работающих из последних сил, совсем уже продрогших, но, видимо, совсем уже изнищавших трудящихся, осененных последним лозунгом, на котором я с такого расстояния, да в темноте, да на ветру, мог разобрать лишь начальное «Не позволим…». — Так что, сколько я понимаю, серьезных полномочий у вас нет.— Ах, вот что вас беспокоит, — буквально обрадовался он. Как же ему не радоваться, болезному: базар пошел, базар! Настоящая жизнь! — Но я успел установить связь со своим непосредственным начальством…— Ваше непосредственное начальство, мистер Пратт…— Можете звать меня Ланслэт. Нам еще, как я понимаю, встречаться много раз.— Очень приятно, Ланслэт. Тогда уж и вы меня — Антон.— С удовольствием, Антон.— Так вот ваше непосредственное начальство, Ланслэт, мало того, что звучит это расплывчато донельзя — оно для меня не авторитет.— Я понимаю. Но поймите и меня вы. Чтобы выходить в более высокие инстанции, мне нужны минимальные гарантии. Вы пока ничего конкретного мне не сказали. Вообще ничего.— А каких конкретных слов вы ждете? Конкретной суммы? Конкретного места, где я хотел бы жить? Калифорния, Луизиана, Мэн… Конкретной должности в конкретном университете?— Это разговор, — серьезно подтвердил он.Я помолчал. Потом сказал со старательной угрюмостью, на всякий случай играя в человека, припертого к стенке:— Похоже, надо подумать.— Это часто необходимо, — согласился он. — Хоть не всегда приятно.— Я люблю думать. В том числе и о собственном будущем.— Это очень полезное качество, Антон. Очень полезное. Итак, конец, как у вас говорят — делу венец. Мне известны ваш адрес и телефон, я вас побеспокою снова в несколько дней. Если вы придете к какому-то решению быстрее, тогда вот вам моя визитка.Он и впрямь достал визитную карточку и подал мне. Я аккуратно упаковал её в бумажник.— Но я даю вам мой совет — не затягивайте. Русские любят думать десятилетиями, — он улыбнулся. — Как правило, о вопросах, не стоящих выеденного яйца. Давно уже решенных всем остальным миром. Такой подход к жизни очень её укорачивает, — и он со значением посмотрел мне в глаза.— Договорились, — сказал я. — Приятно было познакомиться, Ланслэт.— Счастливо, Антон. Бай-бай.— Бай-бай, — ответил я машинально.Неужели они действительно так у себя говорят, мельком засомневался я, выползая из угретого салона на промозглый ветер. Или это он русское представление об американцах уважил?Уважительный какой.Я побежал к своей «ладушке». Мне срочно нужен был Бероев. 14. Мы Я едва успел утвердиться на сиденье и завестись, как телефон у меня в кармане подал голос сам.— Алло?Это и был Бероев.— Приветствую вас, Антон. Наговорились с Праттом?Я аж передернулся, как вылезший из мутной речки старый кобель.— Кого пасете — меня или его?— Его, разумеется.— Слышали разговор?— Слегка. Жучка ещё не вогнали, к сожалению, но лазерным микрофоном стекло машины слушали. Он, увы, тоже не фраер — мотор-то все время работал на обогрев, вибрация здорово мазала…— Вы где?— Неподалеку. Но уже становлюсь дальше — Пратт поехал, мы за ним. Я так понял, он вас покупал.— Да. Вообще-то мне конец, меня в газете засветили.— Демонстрацию я, представьте себе, заметил. Вы та ещё штучка, Антон. Сколько меня ждет новых сюрпризов?— Не до шуток, Денис. Впору с собой кончать, на самом-то деле.— Не надо. Вы мне нужны, я ещё не нашел истину.— Я тоже.— Вместе легче.— Быть с вами вместе, Денис, как я погляжу, себе дороже. Надеюсь, мою квартиру вы своими микрофонами слушать не станете?Я спросил и сразу вспомнил, как утром Бережняк спросил меня: надеюсь, внизу засады нет?Вот житуха пошла. Куда ни кинь…— Нет, разумеется, — ответил Бероев.Скажет он, держи карман шире. Это я мог Бережняку ответить честно; а Бероев, как бы он лично ко мне ни относился — на работе. Хуже того — на ОКЛАДЕ. Всего можно ожидать.Хоть он мне и нравится — но это вот обстоятельство надо постоянно иметь в виду.— Антон, нет, — будто угадав мои мысли, повторил он. — Нет. Честное слово.— Ладно, — сказал я, — проехали. Дурацкий вопрос. Как Жарков?Бероев засопел.— Пропал.— То есть что значит пропал?— Вот то и значит. Лучше не травите душу, не злите меня, я и так злой. Мы вычислили Пратта, это его ездка на работу, где сигнал Жарков поставил. Водили его весь день, но он — никуда. А спохватились — дома Жаркова нет, на работе нет… Вилы!— М-да, — сказал я. — Через месячишко вынырнет где-нибудь в Люксембурге и начнет интервью раскидывать и книжки писать, как у нас все продано-куплено, испачкано-измызгано, но все равно он любит свою великую Родину шибче всех, кто тут остался…— Почитаем, — сказал Бероев и, поразмыслив, добавил: — Если не поймаем.Потом подумал ещё и сказал:— Хотя я предпочел бы поймать.Ну и выбор у меня. Опять.Была не была, пусть думает, что хочет! Пусть просвечивает меня своими лазерами. А вот Жаркова я урою. Жаль, не считалось у меня с Пратта, сколько и на какой счет Жарков получал за каждый переданный Веньке список… Да и вряд ли он только этим занимался. Ценный кадр был, наверное. Урою. Будь что будет.Конечно, даром мне это не пройдет. Товарищ Бероев из меня потом всю душу вынет этак по-товарищески, выясняя, как я ухитрился…Все одно пропадать. А Жаркову прощения нет. За сирот и вдов, за слезы матерей… За Сошникова, за Бережняка. Словом, за Пятачка-а-а!!!Будь что будет.— Денис, — сказал я, — сейчас вам будет ещё сюрприз. Извините, что по телефону, но время поджимает. Кто услышит — я не виноват.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111