Автомобиль медленно двинулся во главе колонны.
- Это не ваши? - спросил Раскольников шедшего рядом с ним пулеметчика Казакова.
- Нет, - ответил тот.
Раскольников приказал неизвестным солдатам отделиться от процессии. Солдаты засмеялись, однако подчинились, грузовик прибавил ходу.
И в этот миг, когда голова колонны уже выходила на перекресток с Пантелеймоновской улицей, по колонне полоснула пулеметная очередь, потом еще, и еще, и все смешалось. Стреляли то ли с крыши, то ли из какого-то окна одного из угловых домов. Рослый матрос, несший большой щит с лозунгом "Вся власть Советам", свалился на мостовую, его винтовка и щит с грохотом покатились к тротуару. Кто-то из кронштадтцев, безоружный, пробегая мимо, ловко на бегу подхватил винтовку упавшего и, не целясь, стал палить по сторонам. С грузовика тоже открыли беспорядочную стрельбу, как будто по крышам и окнам, но, может быть, и по колонне, трудно было разобрать. Матросы, как на ученье, легли на мостовую, иные бросились в подъезды домов, некоторые остались стоять посреди мостовой, стреляя в разные стороны. Раскольников, оставшись, стрелял из нагана по какому-то слуховому окну, ему показалось, оттуда бил пулемет.
Как внезапно началась, так внезапно и стихла пальба. Лежавшие вставали, сконфуженно оглядываясь, отряхивали бушлаты. Семен Рошаль, бледный, в распахнутой кожанке, подходил с наганом в руке.
- Кто это мог стрелять?
- Мало ли…
- Что это был за грузовик? В кого он стрелял?
- Кто его знает!
Грузовик умчался, едва прекратилась стрельба.
- Пошлем осмотреть чердаки?
- Нет, идем дальше, не будем задерживаться…
- Все-таки надо выяснить, кто стрелял. Туда побежали мои пулеметчики, - озабоченно сказал, обращаясь к Раскольникову, Казаков, он указывал на угловой дом. - Пойдем. Мигом обернемся!
Секунду поколебавшись, Раскольников решился:
- Надо, в самом деле, выяснить…
Бегом пересекли перекресток. Из подъезда углового дома выскочил матрос. Обрадовался, увидев Раскольникова с Казаковым:
- Я за вами! Там ваши, товарищ Казаков, взяли тех, кто стрелял. Их было двое. Обоих положили…
- Кто они?
- Не знаю! Меня послали за вами.
- Где они?
- На чердаке.
По лестнице с облупленными стенами кинулись наверх.
На верхней площадке, откуда узкая железная лестница вела на чердак, стояла кучка зевак. Раскольников и Казаков полезли по железной лестнице.
У входа на чердак дежурил солдат из команды Казакова. Узнав в полутьме Казакова, подался ему навстречу.
- Товарищ Казаков! Оне наши! Мы ж не знали, кто оне. Один будто живой.
В зловонной духоте чердака двое солдат-пулеметчиков пытались поднять на ноги третьего, видимо, раненого, лицо у него было в крови, гимнастерка изорвана. Увидев Раскольникова и Казакова, пулеметчики бросили раненого, он неловко упал на четвереньки, опершись на одну руку.
- Пьяный, сволочь! - стал докладывать один из пулеметчиков. - Стрелял, говорит, по юнкерям! А где они, юнкеря? Где, я тебя спрашиваю, юнкеря? ударил он раненого носком сапога по руке, на которую тот опирался, раненый рухнул лицом в шелуху, рассыпанную между балками.
- Его надо судить, - сказал Раскольников. - Отправьте его в часть, Казаков.
- Не судить, кончить надо на месте!
- Ну, ну! Будем поступать по закону. Где второй?
- А вон у окна.
Второй лежал у раскрытого слухового окна на спине, раскинув руки и ноги, голова неестественно запрокинута, как бы подвернута под тело, неприятно смотреть. Тут же ва лялся тупорылый опрокинутый "максим" с оборванной пустой пулеметной лентой.
- Ладно, разбирайтесь, - мрачно сказал Раскольников и пошел к выходу.
"Чушь какая, - обескураженно думал, спускаясь вниз.- Кто их сюда посадил? Зачем? Какие юнкера? Бессмыслица…"
Он уже выходил из подъезда, когда его окликнул, быстро сбегая по лестнице, Казаков:
- Слушай, Раскольников. Ты это… Что я думаю? Мы того, который там… словом, разобрались. Слушай. Никому не говори, кто оне. Нас неправильно поймут. Неизвестные! Переодетые фараоны. Получили по заслугам. Согласен? Так надо…
Он смотрел требовательно, и Раскольников, подумав, решил, что, пожалуй, в самом деле так надо.
- Ладно.
Колонны уже построились, ждали его команды. Из рядов выкрикнули:
- Кто стрелял?.. Поймали гадов?.. Кто они?..
- Стреляли неизвестные, - ответил Раскольников. - Они получили свое. Кто они, выяснить не удалось, убиты в перестрелке, документов нет. Ясно одно - провокаторы. Может быть, бывшие городовые. Все, товарищи! Идем дальше. Оркестр - в середину колонны. Вперед!
Услышал, как пошло гулять по рядам двинувшейся процессии:
- Положили гадов… Провокаторы… Бывшие городовые…
От Пантелеймоновской до Шпалерной прошли беспрепятственно. На Шпалерной соединились с колонной других демонстрантов, солдат и рабочих, тоже под красными знаменами, с лозунгами "Долой Временное правительство", "Вся власть Советам".
Вошли в сквер перед фасадом Таврического дворца, подошли к подъезду с белоснежными колоннами. Оставив Семена и Флеровского с кронштадтцами, Раскольников взбежал по ступенькам подъезда.
В комнате большевистской фракции никого не оказалось. В гудящем, забитом разношерстной публикой вестибюле Раскольникова окликнули. Член Петроградского Совета межрайонец Троцкий, остролицый, в пенсне, подходил с улыбкой:
- Слышал о перестрелке. Что произошло?
Объясниться не удалось. С улицы вбежал взволнованный господин в белой чесучовой паре:
- Кронштадтцы арестовали Чернова! Посадили в автомобиль, хотят куда-то увезти…
Неподалеку от подъезда стоял открытый автомобиль, в нем сидел бледный, без шляпы, с растрепанной гривой седых волос эсеровский министр земледелия Виктор Чернов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129