Вот каков я!
Глава 8
Ресторан, который Берю назвал “Большой Педок”, на самом деле называется “Королева Педок”. Надеюсь, вы сообразили, что к чему, и внесли в свои суждения соответствующую поправку. Я прекрасно осведомлен о вашем уме, вашей эрудиции и вашей находчивости, чтобы в них сомневаться более полутораста лет! Это изысканная харчевня. В тринадцать часов по французскому времени я занимаю здесь место, а в тринадцать двадцать ко мне присоединяется ликующий Тучный, в голубом галстуке в красный горошек и в шляпе, скрепленной вверху булавками.
— Ты похож на Людовика XI, — говорю я, — Только упитанней.
— Почему ты так считаешь?
— Из-за твоей шляпы с булавками. Ты мог бы купить другую. Ты бесчестишь сейчас полицию.
— Полицию, — отвечает он, — с.., я хотел на нее.
И он садится напротив меня.
— Ты не только на полицию с…, но ты мог нас.., и на свои подтяжки, грязный мусорщик.
Он вскакивает, ощупывает задницу и обнаруживает на ней подтяжки.
— Так вот почему прохожие оглядывались на меня все время!
— Именно поэтому, — говорю я и протягиваю ему меню. — У тебя есть новости и, наверное, стоящие?
— Да, месье.
— И чего ты ждешь, чтобы предложить мне хороший товар?
— Жду, пока ты закомпостируешь мое меню.
И, обращаясь к неподвижному официанту, который ждет наших распоряжений, он командует:
— Принесите мне колбаску на шампуре, сосиску…
Он умолкает и обеспокоено спрашивает вполголоса:
— А они не припахивают, ваши сосиски?
— Господин шутит! — возмущается официант, — Жаль, — вздыхает Берю. — Сосиски — это все равно что дичь, они должны припахивать. Я все же попробую! Затем вы подадите мне тушеную говядину, грибы с чесноком (и чтоб побольше чеснока), сыр и слегка поджаренный омлет.
Я заказываю более человеческое меню, и разносчик съедобных блюд удаляется.
— Слушай, приятель, — атакует меня Мамонт, — это божье благословение, что я заснул у мадам Монфеаль и подслушал ее телефонный разговор.
Представь, что после ухода из магазина Беколомб отправился в церковь.
— Ax вот как?
— Я думал, что он пошел помолиться, но на самом деле он встречался со вдовой.
— Не может быть!
— Честное слово! И в таком темном уголочке, что ты смог бы там проявлять пленку. Там не было ни души. Ни души! Кроме меня, естественно! Какое-то время они говорили шепотом, потом брызнули в разные стороны. Согласно твоим распоряжениям, я продолжил слежку за малым. Он отправился в ресторан с фиксированным меню, в котором в этот самый момент, когда мы с тобой говорим, потчует себя жалкой порцией скверно приготовленного блюда, Я хлопаю его по плечу:
— Хорошую работу проделал, Толстый!
Он подмигивает мне:
— Раз ты мною доволен, может, отдашь мне фотографию?
Я достаю снимок из бумажника и протягиваю ему. Он смотрит на него и смеется, собираясь разорвать его, но неожиданно передумывает.
— Прежде чем его уничтожить, покажу-ка я его Пино, — говорит он, засовывая снимок в свой карман, напоминающий скорее мусорную корзину.
* * *
День продолжается, не принося ничего нового. Никаких новостей от Ляплюма. Ничего нового о садовнике. Я наношу визит в особняк покойного графа, но оба ископаемых раба не могут мне сказать ничего такого, чего бы я уже не знал. У меня складывается впечатление, что эти два дела раскрыть будет очень трудно.
— Что будем делать? — беспокоится Берюрье к концу дня.
— Вернемся в Сен-Тюрлюрю, — решаю я. — Нужно дать делу отстояться.
Когда мы занимаем места в моем авто, мое внимание привлекает предвыборное панно. Недавно отпечатанная желтая афиша гласит:
«Сегодня вечером в 20 ч 30 мин Ахилл Ляндоффе, независимый кандидат, проводит большое публичное и дискуссионное собрание. Не взирая на кровавого безумца, который безжалостно убивает тех, кто предстает перед суверенным народом!»
— Ты не едешь? — удивленно спрашивает Тучный.
Я указываю ему на афишу. Он читает по слогам и бормочет:
— Вот кому повезет, говорю тебе. Если ему удастся выкарабкаться из этого дерьма, он точно выиграет выборы!
— Послушай, Толстячок, а не пойти ли и нам на это собрание?
Берю морщит нос.
— Ты что, спятил? Лично я терпеть не могу политики!
— В данном случае она, кажется, играет главную роль в нашей мрачной истории. Как раз на следующий день после подобных собраний все кандидаты погибали.
— Что касается меня, мне бояться нечего. Похоже, что вокруг меня сколько угодно ангелов-хранителей.
— Я это хорошо знаю… Но все-таки я поприсутствую на этом собрании.
Берю колеблется.
— Я обещал унтер-офицеру Морбле выиграть у него партию в белот, вздыхает он.
Я размышляю.
— В конце концов, ты мне не очень нужен, можешь вернуться. Попросим коллег найти тебе машину.
Толстяк расцветает от радости. Морбле для него — родственная душа.
Рядом с ним он себя чувствует королем! Это как бы любовь с первого взгляда. В нашем бренном и хрупком существовании возникают порой немотивированные симпатии. Они не подлежат обсуждению!
Мы возвращаемся в комиссариат. Нам удается раздобыть старый автомобиль марки “пежо-403”, за руль которого и усаживается Берю. Что его особенно восхищает, так это то, что модель снабжена экспериментальным ремнем безопасности из экстрагибкой стали, а салон обит кожей.
— У меня такое впечатление, будто я сажусь в самолет, — говорит он, прилаживая ремень вокруг своего брюха. — Ты думаешь, это надежно?
— Похоже.
Я прошу его, чтобы он успокоил Фелицию и заглянул к садовнику посмотреть, не объявился ли вдруг… Он обещает, пытается тронуться с четвертой скорости, но это у него не получается. Тогда он включает первую и исчезает.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43