Я назвал ему бар, в котором часто сижу.— Не произноси это слово, а то накаркаешь. Альфредо скрещивает два пальца, заклиная судьбу, и продолжает:— Время от времени мы встречались, и вот вечером, накануне своей смерти, Буальван заявился в мою тошниловку с похоронной мордой. Он оглядывался по сторонам, как будто за ним гнались сто чертей… Я ему дал выпить и попросил объяснить, в чем дело, но он молчал, как воды в рот набрал. Из него не удалось вытянуть ни единого слова. Он только сказал, что у него большие неприятности, ему грозит страшная опасность и единственный способ спастись — это сесть на нары по достаточно серьезному обвинению.То, что мне любезно излагает блатной, удивляет меня до крайности. Согласитесь, что это не банально! Честный бизнесмен мечтает отправиться за решетку.— Отсюда и покушение на твою камбалу?— Точно. Это была моя идея. С этим маньяком-убийцей не надо было долго думать. Буальван делает вид, что душит девицу, его арестовывают, так?— Для этого надо, чтобы поблизости были полицейские.— А вы думаете, я не заметил вашу засаду на улице Годо? Инспектора Пакретта можно узнать по одним его шарфам.— Дальше?— Мысль выдать его за маньяка Буальвана не вдохновила. Комбинация казалась слишком рискованной. Я ему разжевал, что он сможет оправдаться, когда захочет, представив алиби на прошлые убийства… (Знакомство с правосудием заметно обогатило словарный запас Альфредо. Как говорится, с кем поведешься, от того и наберешься.) — Согласен, дорогой сценарист, но на это?..— Он мне сказал то же самое. И тут ему пришла идея…— Какая?— Он захотел, чтобы Мари-Те написала расписку, что нападение — туфта, ну и так далее.— Она тоже была в курсе?— Естественно. А вы думаете, она была такой дурой, чтобы поехать с типом на машине при том, что происходит в Париже?— Она хорошо играла роль.— Черт возьми, она струхнула, когда увидела, что вы пристрелили Буальвана. Дело сразу осложнилось, понимаете?— Скажи, она написала ту расписку?— Да.— Для проститутки оскорбление полицейского при исполнении чревато большими неприятностями. Он пожимает плечами.— В жизни надо уметь рисковать. А потом, Буальван дал немного деньжат.— Сколько? Он колеблется.— Пятьсот штук старыми!— Черт, сразу видно, что твое маленькое кино было срочным. Ты уверен, что он тебе не сказал, в чем дело?— Клянусь памятью Мари-Терез.Нас разделяет новое молчание Каждый подводит промежуточный итог ситуации.— Теперь глава вторая, Альфредо. Твои отношения с Бержероном?Он прочищает горло.— Когда я увидел, что моя комбинация закончилась хреново, я тоже струхнул.— Из-за чего?— Ну, из-за того письма, что моя телка написала Буальвану. Я себе сказал: “Если оно попадет к мусорам, они могут насесть на мою девочку и на меня, если у нее сдадут нервы”. Кроме того, Буальван погиб, а дело, мучившее его, осталось. Я подумал, что типы, которых он боялся до того, что готов был от них спасаться на киче, могут решить, что я его сообщник, и меня это пугало.— Да?— Да. Вчера, когда вы явились в мой бар, я себе сказал: “Выпал твой номер, сынок. Легавые нашли письмо. Они пока хитрят, чтобы разузнать побольше, но момент, когда за тобой закроется дверь камеры, приближается”.— Короче, ты решил, что я тебе леплю горбатого с моим предложением действовать совместно?— Ну да. Это выглядело так несерьезно… Я кусаю губу. А ведь я был искренен! Неужели я стал утопистом?— Что дальше?— Я раскинул умишком, посоветовался со знающими корешами, и они мне не рекомендовали ждать дождя.— И ты рассчитывал, что Бержерон даст тебе зонтик?— Да, в некотором смысле.— Объясни.— Я узнал, что у Буальвана был компаньон, ну и подумал, что этот месье мог знать, какая такая опасность грозила его другану. Вот я и пошел к нему.— И он тебя сразу принял?— Я ему сказал по телефону, что я старый друг Буальвана и хочу с ним поговорить о Жероме.— Как прошла беседа?— Неплохо. Я сыграл ва-банк и все ему выложил, как сейчас вам.— И как он отреагировал?— Казался заинтересованным, но не больше.— Тебе не показалось, что он тебе не поверил?Альфредо размышляет. Чувствую, он взвешивает все <за” и “против”. Наконец он отрицательно качает своей красивой средиземноморской головой.— Не могу сказать. Он вел себя так, будто верил, но мне кажется, что это он из вежливости.— А что он сказал потом?— Стал демонстрировать презрение. Сказал мне что-то вроде “Надеюсь, что полиция не получит этот безумный договор”. — “А если получит?” — спросил я. Он встал, чтобы показать, что достаточно на меня насмотрелся. “В таком случае, обратитесь к специалисту, я не адвокат. — сказал он мне.Лично мне реакция Бержерона кажется хорошей.— А ты его не спросил, знает ли он об опасности, грозившей его компаньону?— Спросил, конечно.— Его ответ?— Постучал себе пальцем по лбу, как будто хотел меня убедить, что Жером был чокнутым, я, между нами говоря, господин комиссар, я начинаю думать, что это, может, и правда. Я уже видал такое: парни, возвращавшиеся из колоний, свихивались.— В общем, ваша встреча закончилась ничем?— Верно.— И как вы расстались?— Довольно сухо. Мой приход не вызвал у него восторга. Наверное, он перепугался, что я попытаюсь его шантажировать.Я хлопаю Альфредо по плечу.— А может, ты туда пошел отчасти и затем, чтобы разнюхать обстановку? Если бы Бержерон не вел себя твердо, ты бы запел ему песенку под названием “Выкладывайте бабки”.Он отвечает уклончиво:— Любите вы, легавые, придумывать!Я глубоко убежден, что месье выложил все, что знал.— Я прикажу перевести тебя в более комфортабельную камеру, — решаю я.Он мрачнеет. — Значит, вы оставите меня в тюряге?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30