Женщина была не похожа на тех, которых довелось видеть раньше.
Хотя внешний вид ее ничем особенным не отличался, в поведении и в манерах
чувствовалась какая-то необычность, очень странная и на первый взгляд
неуловимая черточка характера. Речь и движения тела были неторопливыми, не
то чтобы она делала все и говорила медленно, нет - она просто никуда не
спешила, как будто не было у нее будущего, о котором надо заботиться и
переживать. Величайший божий дар эта способность - никуда не спешить. Жители
городов так не умеют. Не спешить - это не значить делать все медленно, это в
первую очередь уметь ощущать жизнь в тот момент, когда она действительно
происходит, то есть сейчас. А мы живем наоборот: заботами о будущем - о том,
чего нет. Жизнь при этом проносится мимо, она делается неосознанной и
незамеченной. Мне кажется, неправильно, так существовать, даже вредно.
Подошел мужчина, муж удивительной женщины. Как всех обычных мужчин, его
в первую очередь интересовали всякие необычные приспособления. Он уставился
молча на мою лодку и удивился.
Стемнело. Байкал успокоился от дневного ветра и начал засыпать под
открытым небом, утыканным звездами, засыпал вместе с ним и мыс Большой
Кадильный, готовился отойти ко сну и я, странник Андрей.
Вода перестала лупить волнами берег. Суша окончательно договорилась с
водой и между ними пролегла недвижимая граница. В оконечность мыса Большой
Кадильный можно было ткнуть пальцем и сказать: вот он. Так я и сделал, потом
встал на это место и обратил взгляд к небу, к далеким и неизвестным мирам.
Как можно жить на свете и не замечать каждый вечер такое чудо над
собой?! Живя в городах, мы забываем о существовании неба и звезд. Я не
городской житель, а поселковый, но тоже не смотрю по вечерам на звезды. Как
глубоко я заблуждался, удивляясь какой-нибудь ерунде во время жизни! Какая
она маленькая и ничтожная, эта ерунда, по сравнению со звездами, но мы
почему-то не смотрим на них и перестаем удивляться. От этого разучаемся
любить мир, и он становится для нас далеким, как те звезды, на которые не
обращают внимание.
Обнаружил на небе Большую Медведицу, Кассиопею ,Орион и созвездие
Дельфина. Больше ничего не знаю, кроме Южного Креста, но он далеко.
Убедившись, что все созвездия на своих местах, я успокоился и пошел спать.
Утром попрощался с обитателями мыса Большой Кадильный и продолжил свой
путь. Плыву вдоль скалистых отрогов в направлении мыса Голоустный, который
является частью дельты одноименной речки. На запад от дельты расположилось
селение Большое Голоустное, а на восточном берегу чуть выше есть еще одно
село и тоже Большое Голоустное. Явно народ экономил названия, припасая их,
наверное, для более важного случая.
Правые притоки Голоустной: Нижний Кочергат, Средний Кочергат и Верхний
Кочергат. И как бы случайно: Ундун Дабан - приток Нижнего Кочергата. Чуть
северней Голоустной речка Еловка - вот это можно считать образцом русских
названий. И никаких тут левых и правых Еловок нет. Я перевел дух,
обрадованный за речушку с колокольчиковым именем.
Об опасностях, которые подстерегают мореплавателя при прохождении
дельты Голоустной, меня предупреждали заранее. Урочище Голоустной в районе
поселка образуется узким пространством, зажатым крутыми и достаточно
высокими берегами. Получается своего рода труба, из которой может дунуть
очень сильно и неожиданно. Если в этот момент оказаться в створе, то может
унести в море и даже перевернуть. У страшного ветра есть страшное имя -
Харахаихой.
Заранее почуял, что место гиблое. Очень интересное ощущение: это не
беспокойство и не страх, а скорее очень необычный внутренний дискомфорт. При
подходе к поселку лес отступил вглубь континента, оставив прибрежные сопки
лысеть в тоске. Веселого ландшафта не стало. Деревья не хотели жить здесь по
неизвестной причине, и мне показалось, что приближаюсь к старому давно не
посещаемому кладбищу. Впечатление это усилила заброшенная, если судить по
виду, церквушка на переднем плане села. Самого же населенного пункта видно
не было - он спрятался за сопкой, как будто стыдился своего вида.
Окрестности не создали впечатления, что жизнь здесь бьет ключом. Людей не
видно. На пристани и в небольшом порту рядом - тоже ни души. Все как будто
ушли на демонстрацию, на фронт или встречать космонавта. Неизвестность
причины, от чего произошло безлюдье, действовало на психику угнетающе.
Небольшой порт, по всей видимости некогда функционирующий, представлял
из себя нагромождение железных и деревянных остовов. Вид его был
ненормальный и уродливый, как у городской свалки.
Погода решила измениться. Солнце спряталось за черными тучами - Байкал
сразу же потемнел и посмурнел. Вхожу в створ урочища Голоустной. Ущелье
открыло пасть пустого пространства между гор, угрожая Харахаихоем. При
подходе к дельте вплотную, мне показалось, что я вообще не на Байкале, а на
каком-то другом и совершенно обычном озере: вода мутная, а дно - илистое.
Из долины реки задуло. Я сделал глупость - поднял парус. Огибая дельту,
старался удалиться на безопасное расстояние, чтобы не сесть на мель, но не
рассчитал и на мель все-таки сел.
Не знаю, можно ли называть Харахаихоем то, что на меня дунуло, но
дунуло прилично и, сидя на мели, лодочка получила серьезный крен ( парус я
еще убрать не успел). Кое-как, снявшись с мели, убрал парус и установил
весла.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94