Как видите, мы
очистили всю область; кроме тех трех самолетов южноафриканских авиалиний,
которые проходят осмотр и обслуживание, никаких самолетов ближе тысячи
ярдов нет.
- Возможно, придется остановить все движение, если... - Питер
помолчал... - вернее, когда начнутся осложнения.
- Хорошо, сэр.
- А тем временем продолжайте действовать, как сейчас. - Питер поднял
бинокль и снова очень тщательно осмотрел огромный "боинг".
Он стоял отдельно, молчаливый и внешне безлюдный. Яркая веселая
раскраска придавала ему праздничный вид. Красные, синие и белые полосы
ярко сверкали на солнце высокого вельда. Самолет стоял боком к башне, и
все его иллюминаторы и двери были закрыты.
Питер медленно прошелся взглядом по длинному ряду перплексовых
иллюминаторов вдоль всего фюзеляжа, но на каждом была опущена темная
штора, и круглые окна стали похожи на глаза мертвого насекомого.
Питер перевел взгляд чуть выше - на ветровой щит и боковые окна
рубки. Они были завешены одеялами изнутри, не давая возможности увидеть ни
экипаж, ни похитителей - и не давая возможности выстрелить в рубку, хотя
расстояние от ближайшего угла аэровокзала не больше четырехсот ярдов. С
новыми оптическими прицелами опытные снайперы "Тора" на таком расстоянии
могли послать пулю на выбор в любой глаз человека.
По бетону рулевочной дорожки извивался тонкий черный электрический
кабель, соединявший самолет с источником электроэнергии - длинная уязвимая
пуповина. Питер задумчиво рассматривал кабель, потом посмотрел на четыре
броневика. Озабоченно слегка наморщил лоб.
- Полковник, пожалуйста, отзовите эти машины. - Он пытался не
говорить раздраженно. - С задраенными башнями там ваши экипажи
поджариваются, как рождественские гуси.
- Генерал, я считаю своим долгом... - начал Бунзейер, и Питер опустил
бинокль и улыбнулся. Очаровательная дружеская улыбка застала полковника
врасплох: до сих пор лицо Питера оставалось строгим и неулыбчивым. Но
глаза его не улыбались, они ослепительно сверкали на его жестком лице.
- Я хочу как можно больше разрядить атмосферу. - Небходимость
объяснять раздражала Питера, но он продолжал улыбаться. - Тот, на кого
нацелены четыре пушки, более склонен к жестоким решениям и может сам
спустить курок. Можете держать их поблизости на всякий случай, но уберите
их из виду, и пусть ваши люди отдыхают.
С недовольным видом полковник передал приказ по уоки-токи, висевшему
у него на поясе, и броневики тут же ожили и медленно скрылись за линией
ангаров. Питер без всяких угрызений совести продолжал:
- Сколько людей вы развернули? - Он указал на ряд солдат вдоль
наблюдательного балкона, а потом на головы у ангаров, заметные на голубом
фоне африканского неба.
- Двести тридцать человек.
- Уберите их, - приказал Питер, - и пусть находящиеся в самолете
увидят, что они уходят.
- Всех? - недоверчиво.
- Всех, - подтвердил Питер, и улыбка его стала волчьей, - и
побыстрее, полковник.
Тот учился быстро, он сразу же поднес уоки-токи ко рту. Несколько
минут солдаты на балконе строились, потом строем ушли. Над парапетом
отчетливо видны были их стальные шлемы и стволы оружия, все это должны
были увидеть в "боинге".
- Вы обращаетесь с этими людьми, с этими животными... - в голосе
полковника звучал подавленный гнев, - ...слишком мягко...
Питер прекрасно знал, что его ожидает.
- Если вы будете продолжать размахивать пистолетом у них перед носом,
полковник, они все время будут настороже. Пусть немного успокоятся,
расслабятся, почувствуют себя уверенней. - Он говорил, не опуская бинокль.
Солдатским взглядом подбирал позиции для своих четверых снайперов.
Маловероятно, чтобы их можно было использовать - им для этого нужно
одновременно уложить всех противников, - но можно по дренажной канаве
подобраться вот к той небольшой постройке, где размещается один из радаров
и маяки срочной посадки. Постройка находится в тылу противника. Вряд ли
похитители ожидают огня с этого направления. Пункт за пунктом Питер
рассматривал диспозицию, записывал наблюдения в небольшой переплетенный в
кожу блокнот, разглядывал крупномасштабную карту аэропорта, рассчитывал
градиенты и углы полей обстрела, подыскивал укрытия, определял "время
достижения цели", если боевая группа выйдет из ближайшего укрытия; пытался
найти новые решения, перехитрить врага, по-прежнему безликого и потому
бесконечно грозного.
Потребовался час напряженной работы, прежде чем он почувствовал
удовлетворение. Теперь он может сообщить свое решение Колину Ноблу,
приближающемуся на борту "Геркулеса", и через четыре минуты после того,
как шасси самолета коснется земли, все его люди, с их разнообразными
талантами и мастерством, займут нужные позиции.
Питер оторвался от карты и сунул блокнот в нагрудный карман. Снова
внимательно оглядел в бинокль молчаливый, с закрытыми иллюминаторами
самолет - но на этот раз позволили себе роскошь эмоций.
Он почувствовал, как из самых глубин его души поднимаются гнев и
ненависть, как быстрее бежит кровь и напрягаются мышцы живота и бедер.
Снова перед ними многоглавое чудовище. Оно скорчилось в засаде, ждет
его, как не раз уже бывало в прошлом.
Он неожиданно вспомнил осколки стекла, покрывавшие булыжники улиц
Белфаста, они сверкали, как алмазы, в свете дуговых ламп;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22