— Вы не заслуживаете власти. Вы покинули своих жен, бросили на произвол судьбы Эмму Ливри. Сколько еще людей пострадало из-за вас? Арно просто дал вам то, что вы заслужили.
— Бедный грустный немец, — проговорила Мора, опустив глаза.
— К Малеру я не имел никакого отношения, — пробормотал Кларкхэм, не глядя на нее. — И к его сыну тоже. Это не моя работа.
Он вдруг спокойно, беззлобно улыбнулся Майклу.
— Юноша, я прошел через многое. Меня уже не остановить.
— Значит, вы прекрасно обойдетесь без моей помощи. Вы сочинили для меня сновидение, вот и придайте ему форму. Если я не способен заменить Колриджа, может, это удастся вам.
— Я не поэт.
— Конечно, не поэт. Вы паразит. Рветесь к власти, которой не заслуживаете.
— Я не паразит. В худшем случае, симбионт. На вас, кажется, слишком сильно повлиял Тонн, и вы неверно понимаете мои взаимоотношения с артистами и художниками. Я сотрудничаю с ними, вдохновляю их.
— Тонн сказал, что когда-нибудь у нас снова придут к власти поэты. Я не позволю вам стать диктатором.
Кларкхэм глубоко вдохнул и с присвистом выпустил воздух сквозь зубы.
— Похвальная храбрость. И глупость… — Он указал на Николая. — Взгляните-ка.
На скамейке лежал страшно изуродованный труп Николая. Под ним образовалась лужа крови. Кларкхэм поднял палец, и Николай обрел свой прежний вид.
— Я бы не прибег к столь примитивному методу, — продолжал Кларкхэм, — если бы имел дело с достойным противником. Но дело обстоит иначе. Поэтому условия будут таковы: или вы мне даете заключительную часть Песни, или Николай превращается в то, что вы видели. Но сейчас необходим перерыв. Слишком много эмоций. Мы должны поразмыслить, подготовиться.
— Мне не нужно готовиться, — возразил Майкл. Он дал Кларкхэму последний шанс, а Изомаг ответил только угрозой. — Я могу написать прямо сейчас.
— Я настаиваю на перерыве, — заявил Кларкхэм.
Мора равнодушно смотрела на розы в саду. Николай, как и накануне вечером, сидел с озадаченным видом. Он ничего не почувствовал.
— Пусть Мора покажет вам и вашему другу дворец. Здесь есть что посмотреть. Чертог наслаждений — весьма причудливое сооружение, и я не пожалел усилий для его восстановления. Хотелось бы, чтобы плоды моих трудов приносили максимальную пользу. — Он улыбнулся не без приятности. — А нашу игру закончим позднее. Сегодня чудесный день. Прошу. — Кларкхэм махнул рукой в сторону Моры и встал из-за стола.
— Будьте с ним поосторожнее, — говорила Мора, ступая по мраморно-ледяному полу. — Изомаг очень сильный чародей.
— Я знаю, что сильный, — согласился Майкл.
Она повернулась и с болью посмотрела на него.
— Тогда зачем же вы его злите?
— Я очень долгое надеялся, что он укажет мне путь домой и поможет людям в Царстве. А оказалось, ему нужна только власть. Он хочет стать вторым Адонной.
Мора медленно покачала головой, не сводя с Майкла глаз. Казалось, она немного жалеет его.
— Всей истины не знает никто. Так сказал Изомаг, и он, несомненно, прав. Во всем есть тайна и чудо.
— Он мне ничего не сделает, пока не получит то, что хочет… И потом… — Внутри опять зажужжали мухи. — Мне уже наплевать. Я на все согласен. Так что пойдем и покончим с этим.
Мора склонила голову набок.
— Неужели поэта с Земли нисколько не интересует возможность осмотреть Занаду?
Эти слова задели Майкла. Возможность действительно уникальная, но уже ничто, кажется, не в силах вызвать у него благоговейного трепета.
— Пожалуй, — пробормотал он.
— Тогда начнем отсюда…
У края гигантского шатра в окружении нескольких кедров начиналась черная мраморная лестница и вела в недра холма. Мора сняла фонарь с медной полки и пошла вниз первая. За ней почти вплотную ступал Николай. Майкл отставал от него на несколько шагов.
— Чем вы занимаетесь у Кларкхэма? — спросил Майкл.
— Делаю, что он хочет. — Голос Моры почти мгновенно утонул в свисте подземного ветра.
— А что именно? — допытывался Майкл, хоть и сознавал, что ведет себя бестактно.
— Когда Изомаг сюда пришел, тут было одно лишь море. Малн уступил этот край согласно Пакту. Изомаг был очень несчастен, у него ничего не осталось. Он потерял всех, кого любил. Остались только Харка и Шахпур, но они мало чем могли помочь. Он обладал силой, но ему не хватало…
Она подняла руку, и Майкл почувствовал, как Мора заглядывает в его ауру памяти в поисках подходящего слова.
— Вдохновения? — подсказал он.
— Да. Я тоже была одна. Меня изгнали за любовь к человеку. Я странствовала по морю, и Изомаг взял меня к себе. Он перестал страдать от одиночества, и к нему вернулась сила воображения. Тогда он и создал чертог наслаждений.
Они продолжали спускаться в холодную тьму.
— Как же ему удалось все это построить? — спросил Николай.
— Он не строил, — ответила Мора, и эхо повторило ее слова. — Песнь изначально имеет множество форм. Он просто взял Песнь такой, как есть, и позволил ей создать Царство в его владениях.
Майкл на ходу ощупал стены и обнаружил лед с каменными прожилками, очень мелкими. Внизу слышался грохот, ступени сотрясались в лад с его раскатами.
— Царство воздвигнуто на льду, — пояснила Мора. — А он начинается еще несколькими милями глубже. Этот лед — часть Песни, холод среди мрака. Он тает и образует реку. А река…
Они свернули за угол, и в глаза ударил холодный голубовато-зеленый свет. Капли влаги стекали по гладким ледяным стенам. Мелкие ручейки собирались обочь лестницы в желоба.
— Река впадает в море, — продолжала Мора. — Но по пути увлажняет землю. Так лед дает жизнь — холодное превращается в теплое. Это тоже часть Песни. Но кое-что не упоминается ни в одном из ее проявлений.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118