Перевернувшись набок, он ощутил свежий запах примятой травы.
Когда на пути появился каньон, Майкл отклонился от реки к северу. Теперь опять нужно найти воду, чтобы промыть раны, избавиться от едкой пыли. Майкл нетвердо стоял на затекших ногах. Больше всего болел длинный, от колена до лодыжки, порез; голень заметно распухла. С руками дело обстояло лучше. Майкл шел, испытывая легкое головокружение. Потом под ногами затрещал тонкий лед; он шагал среди тростников по мелководью.
Майкл тщательно промыл раны, смазал их вяжущим соком тростника, как учили Журавлихи, и перевязал этими же растениями. Через несколько минут голова перестала кружиться, и Майкл разделся, чтобы как следует вымыться.
Сидя на берегу, он ждал, когда легкий ветерок и внутреннее тепло обсушат его, и прислушивался к голосам леса. Осталось ли самое худшее позади? По крайней мере, теперь можно спокойно вздохнуть. После многих месяцев жизни в бесплодных, неуютных Землях Пакта, после трудных испытаний и тренировок Майклу впервые довелось побыть одному, поразмышлять о своих поступках в разных ситуациях. Выводы не огорчали, но Майкл знал, что недостатков у него хватает, и не мешало бы избавиться еще от нескольких внутренних сущностей.
И это место, покойное и благостное на вид, все же принадлежало Царству.
Хотелось почитать, но звезды не могли заменить настольной лампы, хоть и светили довольно ярко. Он помассировал ноги и попытался настроиться на «радио Смерти».
Не преуспев в этом, стал насвистывать, но тотчас спохватился и испуганно огляделся. Вроде все спокойно. Он принялся сочинять стихи, бормоча под нос:
«Как часто смерть любви сродни. Открой же новому дверь!»
И все. Больше ни одной строчки не пришло на ум. По-видимому, слишком спокойная обстановка не благоприятствовала поэтическому творчеству, по крайней мере, в настоящий момент.
И что, собственно, он имел в виду? Элевт пошла на смерть ради любви. Он убил часть самого себя — вышло что-то вроде искупительной жертвы…
Шелестели листья, покачивались ветки, падал снег, едва слышно шуршала трава, журчала речка и потрескивали замерзшие тростники.
— Антрос…
Майкл мгновенно вскочил. Хилока перестал действовать, и тело сразу начало остывать. Всего в нескольких ярдах в темноте стоял кто-то высокий с копьем в руке. Владыка Фитиля собственной персоной.
Глава двадцать шестая
Майкл постарался не выдать страх. Еще он пытался вернуть утраченное тепло и усмирить сердце, которое грозило разорваться в груди.
Он сам видел, как стальной змей растерзал Элионса, как жизнь и кровь покидали тело сидха, слышал просьбу позвать арборалов…
И вот Элионс стоит здесь и ухмыляется, словно ничего не произошло. Майкл знал, что сидхи воскресают не чаще, чем люди. Но теперь видел совершенно ясное — и довольно устрашающее — доказательство противоположного.
Элионс медленно приблизился, глядя в одну точку над плечом Майкла.
— Антрос, почему ты так испугался?
Любой ответ прозвучал бы смехотворно.
— Ты думал, от меня так легко избавиться? Хотел узнать, можно ли спасти твоих собратьев от их собственной глупости?
Майкл не двигался. Чакр тепла понемногу заработал, но тело дрожало от страха, и от возвращавшегося тепла было мало пользы.
— Я не…
— Человеческий сын, ты что-то сказал? Глупый, слабый детеныш.
— Я не убивал вас.
— Не имеет значения.
— Я не… радовался, когда видел вашу смерть.
Сидх пожал плечами. Несколько мгновений они молча смотрели друг на друга. Плащ Владыки Фитиля трепетал от ночного ветерка, рыжие волосы выглядели черными при свете звезд. Глаза сидха казались зеркалами, удаленными на многие мили. Наконец Майкл отступил. Сидх не двинулся с места.
— Вы ведь умерли, правда? — спросил Майкл. Он не ощущал ничего внутри Элионса, никакой ауры. Или… просто еще не научился пользоваться даром Журавлих.
— Я умер, — подтвердил Элионс. — Я даже не смог переселиться в дерево. И именно ты привел меня в круг, заманил в смертельную ловушку. Это все равно, как если бы я погиб от твоей руки.
— Я не знал.
— Если бы ты знал, я бы не попался. Прочел бы твои мысли. Или ты считаешь меня круглым болваном?
— Сидхи не оставляют привидений, — заявил Майкл вопреки очевидному.
— Верно.
— Так кто же вы?
— Я скорбь, антрос… Твоя скорбь, моя скорбь. Я пустота, от меня ничего не осталось. Конь мой бродит без седока. Ты дважды причинил мне зло, человеческий детеныш.
— Не понимаю.
— Ты привел меня к смерти, но не потребовал награды.
Майкл стоял в нескольких ярдах от Элионса, отставив ногу назад, чтобы в любую секунду повернуться и дать деру.
Элионс махнул рукой. Из леса появился конь. У него были раны на холке и крупе, налитые кровью глаза лезли из орбит.
— Убив сидха, требуй его коня. Пренебрегая конем, ты удваиваешь оскорбление. Ты очень глуп, человеческий детеныш.
— Что от меня требуется?
Элионс указал на коня.
— Возьми моего эпона… Не разбрасывайся тем, что связано со мною. Тебе обязательно пригодится конь сидха.
Возможно, он говорил правду, но завладеть конем Майклу хотелось не больше, чем продолжать разговор с Владыкой Фитиля.
— Я не могу, — пробормотал он. — Я даже не знаю, как…
— Скажи ему: «я — твой хозяин, ты — моя душа», и он будет твоим.
— Почему вы хотите, чтобы я его взял?
— Я ничего не хочу. У меня уже нет желаний. Но так повелось. Только человек не способен это понять и почувствовать… Так должно быть.
— Вы — тень, — угадал Майкл.
— Без желаний и страстей… и без предела во времени, пока конь не обретет нового хозяина.
Элионс сложил руки на груди, словно вознамерился терпеливо ждать целую вечность.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118