Вадим Алексеевич
смущенно поздоровался и, как будто оправдываясь, показал заполненный бланк
командировочного удостоверения:
- Опять улетаю. В Нижневартовск, на неделю. Вы ко мне?..
- Вадим Алексеевич, - сказал Антон, - Леля Кудряшкина заявляет, что
никакого перстня вам не показывала.
Фарфоров нервно дернул плечом:
- У меня, разумеется, нет свидетелей, но, если хотите, могу повторить
при Кудряшкиной то, что говорил относительно перстня.
- Понятно. О Зоркальцеве нового не слышали?
- Как вам сказать... Разное болтают.
- Что именно?
- Например, будто Зоркальцев безбожно зарабатывал па своих "Жигулях",
- Фарфоров тяжело вздохнул. - По соображениям этики не назову фамилии моей
сотрудницы, которую Геннадий однажды довез от кинотеатра "Победа" до
аэропорта Толмачево и без зазрения совести сорвал с нее десять рублей.
Почти в два раза дороже, чем на такси.
- Не постеснялся взять такие деньги даже со знакомой?
- Знакомство было односторонним. Геннадий не знал сотрудницу, а она
много раз видела его у нашего треста, когда он подъезжал в "Жигулях" за
женой, за Таней. Произошла эта поездка по чистой случайности. Сотрудница
торопилась в аэропорт, но будто назло - ни одного такси. Решила
"голосовать" частникам. Одна из машин остановилась. За рулем оказался
Зоркальцев. Узнав, в чем дело, Геннадий, не моргнув, заявил: "Десять
рублей. Дешевле в Толмачево не поеду". Чтобы не опоздать на самолет,
сотруднице пришлось раскошелиться... Другой случай был со мною. Нынче в
мае я прилетел в Толмачево из Красноярска. Вышел с рюкзаком за плечами из
аэровокзала - такси на стоянке нет. Смотрю, подъезжает Зоркальцев в
"Жигулях". Я - к нему. Геннадий охотно повез меня, но в пути, сославшись
на кончающийся бензин и отсутствие денег, попросил заправить машину. Таким
образом, поездка обошлась мне тоже в десять рублей. Тогда я не придал
этому значения. Теперь, когда узнал от сотрудницы о ее поездке с
Геннадием, думаю, что такой приработок для Зоркальцева был закономерным.
- Не слышали, в районные центры Зоркальцев ездил? - спросил Бирюков
Фарфоропа. - Хорошо ли он знал проселочные дороги?
- Рассказывал Геннадий, что объездил все близлежащие от Новосибирска
районы. Зоркальцев - заядлый грибник. Обычно в августе, когда в вузах
начинаются приемные экзамены, Геннадий заканчивал репетиторство и позволял
себе отдохнуть в лесу... - Фарфоров виновато посмотрел на Бирюкова. -
Простите, спешу на самолет...
Антон протянул руку;
- Всего доброго.
Из геологического треста Бирюков отправился в противоположный конец
города, чтобы на овощной базе встретиться с завхозом Евгением Евгеньевичем
Харочкиным. Тот оказался лысым худощавым человеком неопределенного
возраста. В черном сатиновом халате с оттопыренными лацканами, Евгений
Евгеньевич сидел в похожем на тесную кладовую кабинетике и, прикусив
кончик языка, увлеченно перебирал накладные. Антон присел на расшатанный
стул. Поздоровался. Харочкин молча кивнул в ответ, спрятал накладные в
ящик стола и только после этого посмотрел на Бирюкова воспаленными
глазами:
- Вы от Генриетты Николаевны по поводу болгарских помидорчиков?..
- Нет, я от Натальи Михайловны по поводу вашей дочери, - в тон ему
ответил Бирюков.
На бледном лице Харочкина появилась растерянность:
- Извините... Э-э-это кто - Наталья Михайловна?
- Маковкина - следователь прокуратуры. Я пришел по ее поручению.
Харочкин смущенно зарозовел:
- С прокуратурой не хочу иметь никаких отношений. По всем вопросам,
связанным с Анжеликой, обращайтесь к ее мамаше. Она затеяла этот
скандальный балаган.
- Мне хотелось бы прежде переговорить с вами.
- Не могу! Не могу! Извините, не мужское дело - ввязываться в
гинекологические проблемы.
- Анжелика - ваша дочь... - начал было Антон, но Евгений Евгеньевич
испуганно замахал руками:
- Не моя она дочь! Не моя!..
- Чья же?
- Спросите у Людмилы Егоровны! Вы знаете мою супругу, Людмилу
Егоровну? Не женщина - тигр! Выбросила фонтан дурости. Ославила в
прокуратуре свое чадо ненаглядное, теперь волчицей воет. Нет, нет!
Пожалуйста, избавьте меня от греха, решайте вопрос по Анжелике с Людмилой
Егоровной. Только с ней! Я маме с дочкой сказал: "Если дело примет широкую
огласку, брошу все к чертовой бабушке и уйду, уйду из дома"...
Бирюков с трудом остановил бурное словоизлияние Харочкина.
Мало-помалу они разговорились, и Евгений Евгеньевич чуть не со слезами
поведал Антону о своей горькой жизни. Началась эта жизнь семнадцать лет
назад, когда директор городского рынка, где в ту пору Харочкин работал
кассиром, уговорил его, деревенского несмышленого паренька, жениться на
несовершеннолетней тихоне - дочери Людочке, Как выяснилось вскоре после
пышной свадьбы, "невеста", несмотря на несовершеннолетие, оказалась в
"интересном положении", а крутым нравом - похлеще родимого папы, Егора
Исаевича, перед которым трепетали не только служащие рынка, но и нахальные
клиенты из южных мест. С годами несдержанная Людочка превратилась в
неуправляемую Людмилу. Егоровну. Она окончательно подмяла робкого мужа под
каблук.
- Семнадцать лет страдаю за один необдуманный шаг молодости, -
жалобно проговорил Харочкин, заканчивая невеселое повествование. - Чтобы
понять, как живу, представьте себя в одной клетке с разъяренным тигром.
Представили?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40