Я улыбнулась им обеим самой своей ангельской улыбкой. Моника улыбнулась в ответ, Кэтрин на это не купилась.Моника побежала по тротуару, пританцовывая. А ведь выпила всего-то два бокала. Тревожный знак.– Веди себя прилично, – прошипела Кэтрин.– А что я такого сказала?– Анита!У нее был голос, каким говорил мой отец, когда я поздно приходила домой.– Ты сегодня не в настроении веселиться, – вздохнула я.– Я сегодня собираюсь много веселиться. – Она подняла руку к небу. На ней были смятые остатки делового костюма. Ветер развевал длинные волосы цвета красной меди. Я всю жизнь гадала, была бы Кэтрин красивее, если бы ее постричь, чтобы, прежде всего, было заметно лицо, или это именно волосы делали ее красивой.– Уж если мне приходится жертвовать одной из немногих свободных ночей, я хочу хотя бы поразвлечься за свои деньги – и как следует, – сказала она.В последних словах прозвучала какая-то свирепость. Я посмотрела на нее внимательно.– Ты собираешься нализаться в стельку?– Не исключается.Вид у нее был самодовольный. Кэтрин знала, что я не одобряю пьянства – точнее, не понимаю. Я не люблю понижать внутренние барьеры. Если я уж решала сорваться с цепи, то любила точно знать, с какой именно.Мою машину мы оставили на стоянке в двух кварталах. Стоянка со сварной оградой. А вообще стоянок в Приречье мало. Узкие мощеные дороги и древние тротуары строились не для машин, а для лошадей.Улицы промыла летняя гроза, прогрохотавшая, пока мы ужинали. Над головой засверкали первые звезды, как алмазы на бархате.– Веселей, инвалиды! – вопила Моника.Кэтрин посмотрела на меня и усмехнулась. И в следующую секунду побежала к Монике.– О, Боже ты мой, – буркнула я себе под нос. Может быть, если бы я за ужином выпила, я бы тоже побежала. Хотя сомневаюсь.– Да не тащись ты как черепаха! – бросила мне Кэтрин через плечо.Как черепаха? Я догнала их шагом. Моника хихикнула. Почему-то я знала, что так и будет. Они с Кэтрин прислонились друг к другу со смехом. Подозреваю, что смеялись они по моему адресу.Потом Моника достаточно успокоилась, чтобы фальшиво произнести театральным шепотом: – Знаете ли вы, что ждет нас за углом?На самом деле я знала. Последнее убийство вампира случилось в четырех кварталах отсюда. Вампиры называли это место “Округ”. Люди называли его “Приречье” или “Кровавая площадь” – в зависимости от степени своей грубости.– “Запретный плод”, – сказала я.– Ну, вот, испортила мне сюрприз.– А что такое “Запретный плод”? – спросила Кэтрин.Моника захихикала.– Отлично, значит, сюрприз испортить не удалось. – Она взяла Кэтрин под руку. – Обещаю, что тебе понравится.Кэтрин, может быть, и понравится. Я знала, что мне точно не понравится, но все равно пошла за ними за угол. Извитая неоновая вывеска была кроваво цвета крови. Я не преминула отметить эту символичность.Мы поднялись по трем широким ступеням, и перед распахнутой дверью там стоял вампир. Его массивные плечи угрожали прорвать тесную футболку. После смерти уже не надо качаться штангой? Еще с порога слышался густой гул голосов, смех, музыка. Густой бормочущий звук многолюдного тесного помещения, где люди собрались оттянуться.Вампир стоял у двери совершенно неподвижно. И все же какое-то движение в нем угадывалось, что-то живое – за неимением лучшего слова. Значит, он был мертв не более двадцати лет. И сегодня он уже был сыт. Кожа у него была здоровая и красноватая. И лицо чуть ли не розовощекое. Питание свежей кровью идет на пользу.– Ты только пощупай эти мышцы! – сжала его руку Моника.Он улыбнулся, сверкнув клыками. Кэтрин ахнула. Он улыбнулся шире.– Бад мой старый друг, правда, Бад?Вампир Бад? Красиво звучит.Но он кивнул.– Заходи, Моника. Твой столик ждет.Столик? Откуда у Моники здесь такой вес? “Запретный плод” – одна из самых горячих точек в Округе, и заказов на столики они не принимают.На двери висела большая табличка: “Ношение крестов, распятий и прочих освященных предметов в помещении клуба не разрешается”. Я прочла табличку и прошла мимо. Совершенно не собиралась я отдавать свой крест.Нас окутал густой мелодичный голос:– Анита, как мило с вашей стороны к нам прийти!Голос принадлежал Жан-Клоду, владельцу клуба и вампиру в ранге мастера. И вид у него был, какого ты и ожидаешь от вампира. Слегка вьющиеся волосы, спадающие на пышные белые кружева старинной сорочки. Кружевные манжеты на бледных руках с тонкими пальцами. Раскрытая сорочка чуть показывала сухопарую грудь, обрамленную кружевным жабо. Мало кто из мужчин умеет носить такие сорочки. На вампире этот наряд казался очень мужественным.– Вы знакомы? – удивилась Моника.– О да, – ответил Жан-Клод. – Мы с мисс Блейк уже встречались.– Я помогала полиции, когда они работали в Приречье.– Она у них по вампирам эксперт.Последнее слово прозвучало тихо, тепло и в чем-то неясно оскорбительно.Моника хихикнула. Кэтрин глядела на Жан-Клода широко раскрытыми невинными глазами.Я коснулась ее руки, и она дернулась, будто проснулась. Я не стала шептать, потому что он меня все равно бы услышал.– Очень важный элемент техники безопасности – никогда не гляди в глаза вампира.Она кивнула. В ее лице мелькнула первая тень страха.– Я бы ни за что не стал вредить такой прекрасной молодой женщине.Он взял руку Кэтрин и поднес ко рту. Всего лишь касание губ. Кэтрин вспыхнула.Монике он тоже поцеловал руку. Потом поглядел на меня и рассмеялся.– Не тревожьтесь, мой милый аниматор. Я не трону вас. Это было бы нечестно.Он встал со мной рядом. Я смотрела ему в грудь, не отрываясь. Там, в этих кружевах, был почти не виден шрам от ожога.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14