— Дай мне возможность, Сора. Больше я тебя ни о чем не прошу. Только возможность. Я верю тебе, когда ты говоришь, что кто-то был здесь с тобой.
Уильям взял Сору за руку, притянул к себе и заключил в свои объятия.
— Вот почему я должен выйти на бой с ним.
Возбуждение ее спало, и вернулся холодный страх.
— С кем?
— С Чарльзом, Это наверняка был Чарльз, — произнес он с печальной уверенностью, усаживая Сору на скамью.
— Да отчего же Чарльз? Почему не Николас? Реймонд? Или кто-то еще, кого мы не подозреваем?
Поставив одну ногу на скамью рядом с Сорой, Уильям оперся на колено и произнес:
— По логике вещей это должен быть Чарльз.
— Ах, по логике! — произнесла Сора с едва заметной насмешкой.
Пропустив мимо ушей ее презрительный тон, Уильям ровным голосом согласился:
— Именно по логике. Чарльз — единственный человек, которому была бы выгодна моя гибель. Николас уже владеет половиной Гемпшира. Реймонд в этой земле не нуждается. Его семья владеет землями, разбросанными по континентальной Европе и по всей Англии.
— Разве?
— Что — разве?
— Разве Реймонд владеет какой-то частью этой земли?
— Нет, — высокомерно фыркнул Уильям. — Родители не отдадут ему и акра земли до самой смерти. Они поставили Реймонда в зависимость от своей воли и держат его на голодном пайке, чтобы можно было управлять им.
— Значит, это мог быть Реймонд.
— Нет, — твердо заявил Уильям. — Нет. Реймонд — мой друг.
Непонятно почему, Соре от этих слов стало как-то легче. Относительно Чарльза Уильям ошибался, в этом она была уверена. Сора слышала зависть в голосе Чарльза, чувствовала, как он досадует по поводу своего состояния, но никогда во всем этом она не могла обнаружить ничего большего, чем мелочность и стремление спрятаться от своих бед.
Реймонд. С Реймондом разобраться ей было сложнее. Речь его была окрашена сложными подтекстами. Он тоже испытывал зависть к Уильяму, не к его могуществу, а к его умиротворенности. Реймонд был человеком, которым управляли честолюбие и семья, циничная и осторожная.
Итак, оставался лишь Николас. Николас, ее странный приятель.
— Николас, — выдохнула она.
Уильям помедлил.
— Я думал о нем. Одно тут не сходится. Николас никогда не убил бы Хоису.
— А почему бы и нет?
Осторожно подвинув Сору в сторону, Уильям сел рядом и обнял ее за плечи.
— Николас предложил мне увезти Хоису с наших земель, и я отдал Хоису ему. Она принадлежала ему, он ни за что, ни за что не уничтожит никакой собственности, принадлежащей ему. Он по-прежнему хранит тот первый пенни, который ему подарили на рождественское утро.
— Хоиса довела меня.
— Нет, дорогая, прости, но я знаю Николаса. Он подкармливает своих крестьян и дает им вино, чтобы они не заболели и не прекратили работать на него. Он дотошно ведет свои счета. Он никогда не доверяет приказчику или управляющему имением.
Уильям продолжал убеждать Сору.
— Ему надо было спятить, чтобы убить Хоису.
— Я уверена, что это произошло не случайно.
Она ждала какого-то опровержения своим словам, но Уильям не сделал этого.
— Она дралась с тем человеком, который столкнул ее. На шее чьи-то пальцы оставили кровоподтеки.
— Но ведь никто же всерьез не поверил, что это моих рук дело?
— Не будь смешной. Такая мысль не пришла в голову даже Теобальду. Как заметила леди Джейн, ты не смогла бы сбить ее с лестницы вниз. Хоиса была на голову и на плечи выше тебя и весила на три стоуна больше.
Сора склонилась к Уильяму, и он пододвинул ее так, чтобы она могла лечь к нему на колени.
— Рана болит? — спросила она.
— Нет. Даже твоя дракониха Мод заявляет, что я исцелился.
Он сжал Сору крепче.
— Но меня до сих пор мучит болезнь, болезнь, которую способна излечить только ты.
Уильям приподнял колено так, что голова ее приблизилась к его лицу, и глаза Соры потупились, когда губы сомкнулись. Он проник в нее с осторожностью музыканта, однако это было не то, чего хотелось ей.
До их брака она была падшей женщиной, получавшей наслаждение в распутстве; позже, чтобы она могла утвердиться в самоуважении, Уильям не допускал ее к себе. Они поженились, и Сора снова стала получать наслаждение в постели, освященной брачным договором и церковью.
И он покинул ее, покинул только затем, чтобы вернуться раненым и без сознания. Когда Уильяма привезли домой, мечущегося в бреду от заражения раны, то Сора не желала ничего, кроме его исцеления. Она хотела вернуть его в сознание, вернуть его к жизни, а затем вцепиться ему в горло и душить до тех пор, пока он не пообещает никогда больше не сражаться.
Они не занимались любовью с того дня, как он поскакал осаждать замок, и вот теперь он пришел к ней, чтобы объявить о том, что уходит вновь. В груди Соры кипела смесь отчаяния и злобы на него, на обстоятельства, на себя саму. Чума на него! Он снова покидает ее, чтобы сразиться с той невидимой угрозой, которая подкралась к ним. И Сора не могла остановить его. Ей хотелось раскинуть над Уильямом непробиваемую плащаницу, потому что с какой-то жуткой нелогичностью она ощущала, что все его беды происходят по ее вине. Разумеется, это было не так. Уильям ослеп до того, как она появилась и излечила его. Но тем не менее он опять покидает ее.
Оттопырив губку, Сора настоятельно произнесла:
— Значит, Мод говорит, что ты здоров?
— Да.
Он ловил ртом ее рот в поисках ласки.
Сора толкнула его в плечо.
— Ляг на скамью. Я хочу убедиться.
— Сердце мое, — поймал ее за руку Уильям и поцеловал в ладошку, — этот огород защищен лишь калиткой. Я не могу лечь здесь.
Сора неистово обхватила лицо Уильяма руками и приказала ему:
— Ляг.
— Слуги же…
— Обойдутся без приказаний о том, что надо стучаться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134