– Каждый, кого я встречаю, говорит что-нибудь в этом роде.
– Что-то вы не очень вежливы сегодня.
– Говорите, что вам нужно, или оставьте меня в покое.
Схватив Рикарда за руку, женщина резко дернула его к себе так, что он развернулся к ней лицом. Продолжая это движение, он нанес ей сильный боковой удар в челюсть. Голова ее дернулась в сторону, она медленно опустилась на колени, вытаскивая при этом из кобуры пистолет. Рикард ударил ее ногой по руке, и пистолет, быстро вращаясь в воздухе, отлетел далеко в сторону. Пешеходы на все это не обратили никакого внимания.
– Правило номер один,– наставительно сказал Рикард,– никогда не разговаривай с чужаками.– После этого он повернулся и пошел своей дорогой. Женщина его не преследовала.
Рикард вновь почувствовал знакомое возбуждение. Кто знает: возможно, он все-таки сумеет выжить в этом городе.
Следующая, хотя и мелкая, передряга случилась, когда он проходил мимо места, где играла группа ребятишек – первых детей, которых он увидел на этой планете. Несколько старших ребят – десяти – двенадцати лет,– указывая пальцами и выкрикивая насмешки, побежали к Рикарду. Они окружили его танцующим, смеющимся, что-то громко вопящим кольцом и сопровождали целых три квартала.
По мере того как Рикард приближался к западным окраинам города, домов становилось все меньше и меньше. Между ними часто стали попадаться участки, обильно заросшие деревьями, кустами и цветами. Несмотря на буйство растительности, чувствовалось, что за ней ухаживают чьи-то заботливые руки. К этому времени Рикард успел придумать для себя теорию, согласно которой столь сильно выраженная любовь местных жителей к садоводству представляла собой своеобразную подсознательную реакцию, направленную на компенсацию тех грубых социально-психологических условий, в которых они здесь жили.
Улица, по которой шел Рикард, свернула направо, и он увидел, что в трех кварталах впереди она заканчивается, упираясь в мрачную громаду гигантского здания. Это была «Тройсхла».
Почувствовав неожиданную робость, он в нерешительности остановился. В своих способностях проникнуть в «Тройсхлу» он ничуть не сомневался. Проблема заключалась в том, чтобы оттуда выбраться.
Согласно всему, что ему рассказывали, место это было настоящим воплощением зла, здесь властвовали грубость, извращенность, насилие. Он не знал, сколько в этом было выдумки и сколько правды, но предполагал, что это не имеет большого значения. Пытаясь преодолеть эту неизвестно откуда взявшуюся робость, ненавидя себя за нее, он медленно прошел еще один квартал, потом опять остановился.
Независимо от того, были ли все эти истории правдой или выдумкой, он уже решил, что войдет туда и совершит два смертных греха этого мира: будет разговаривать с чужаками и будет совать нос в их дела.
Рикард попытался представить, как бы сейчас повел себя его отец. Вне всяких сомнений, он не стал бы бросаться вперед сломя голову. Он бы разработал какой-нибудь план, не столько план действий, сколько план поведения. Исходя из своих знаний о том, что его может ожидать, он бы заранее решил, быть ли ему робким или же надменным, молчаливым или многословным.
И прежде всего он бы определил все возможные пути к отступлению. Это было именно то, чем сейчас следовало заняться Рикарду. Попутно он мог обдумать и примерный план своих дальнейших действий.
Чтобы не слишком откровенно маячить в этом не самом подходящем для прогулок месте, Рикард прошел квартал в северном направлении, и здание «Тройсхлы» на время скрылось за другими домами. Сделав крюк, он вернулся теперь уже с западной стороны, и вот она опять возникла перед ним: широко раскинувшаяся пятиэтажная громада, отделенная от прилегавших к ней с севера и с юга строений зелеными лужайками.
Здание «Тройсхлы» было очень старым, самым старым из всех виденных Рикардом в этом городе. На его северной стене даже имелось несколько окон над узкими, окруженными металлическими решетками балконами. На восточном фасаде здания не было ничего, кроме большой двери. На северной стене, насколько он мог разглядеть, дверей не было. С запада к «Тройсхле» вплотную прилегали заросли каких-то деревьев. Здесь пролегала граница города.
Рикард пересек улицу, которая шла вдоль «Тройсхлы», и вышел к обширному незастроенному пространству, отделявшему таверну от следующего здания. Как и все подобные участки, оно было засажено ухоженной растительностью, здесь не было видно ни сорняков, ни мусора. Дальше же начинался дикий, дремучий лес. «Тройсхла» вдавалась в него вдвое дальше, чем соседнее здание, которое теперь было справа от Рикарда. Деревья не только вплотную прилегали к ее задней стене, но и частично окружали ее со стороны ближайшего к Рикарду фасада.
Подойдя к стене соседнего здания, которое находилось примерно в шестидесяти метрах к северу от «Тройсхлы», Рикард прошел вдоль нее половину расстояния до леса. Теперь любой, кто выглянет в одно из окон таверны – если только они действительно были прозрачными,– мог легко увидеть шатавшегося без дела чересчур любопытного туриста, чего и добивался Рикард.
Но если его до сих пор не заметили…
Он быстро пошел по направлению к деревьям. Вблизи оказалось, что лес был не столь уж дремуч и скорее напоминал несколько запущенный парк. На земле валялись стволы упавших деревьев, во множестве произрастали никогда не знавшие садовых ножниц кусты. Почва была покрыта многолетним слоем опавшей листвы.
Рикард, не останавливаясь, продолжал идти вперед до тех пор, пока «Тройсхла» почти полностью не скрылась за деревьями.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107