— Я думаю, он полагал, что с легкостью вернет меня. Но ситуация вышла из-под контроля, и отцу пришлось нагромождать один обман на другой, лишь бы не признавать, что он был не прав. В конечном счете он терпел фиаско.Лука взглянул на нее.— Ты защищаешь его?— Нет, но я не думаю, что он был плохим изначально. Отец стал таким, потому что не умел просить прощенья. Он разрушил нас, но разрушил и себя. Он знал, что сделал, но не мог в этом признаться. Знал и не мог столкнуться с этим лицом к лицу.— Ты когда-нибудь говорила с ним об этом?— Да, однажды. Мы ужасно поссорились, и я сказала, что это он убил моего ребенка.— Что он ответил?— Ничего. Только уставился на меня и побелел.И ушел. Позже я нашла его в каком-то оцепенении. Спустя год после этого у отца был обширный инфаркт. Ему было только пятьдесят четыре, но он умер сразу.— Я не сожалею о нем, — ожесточенно сказал Лука. — Я не простил ему и не буду притворяться.— Я знаю. Мне немного жаль его, он навредил не только нам, но и себе. Но пока я также не могу простить его. Кроме того…Бекки притихла на несколько секунд, встав со стула в нерешительности.— Что? — спросил Лука. — Что еще?— Кое-что. Я ждала, когда смогу сказать тебе.Ждала удобного момента. Сейчас, я думаю…Она остановилась в нерешительности, зная, что обратного пути нет. Лука взял ее руки в свои.— Скажи мне, Бекки, — попросил он. — Сейчас самое время. ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ — Да, — сказала она. — Ты должен знать. Лука, ты когда-либо возвращался в Каренну?— Нет, — сказал он, подумав.— Я тоже, до недавнего времени. Я была там несколько недель назад и узнала кое-что еще, о чем солгал мой отец.Бекки снова умолкла. Внезапно она спросила себя, разумно ли поступает.— Продолжай, — сказал он.— Я всегда думала, что дочь умерла некрещеной, без имени. Папа никогда не говорил мне, что все иначе.— О чем ты?— Она — там, на кладбище. Ее крестил священник больницы.— Но почему ты не знала?— Врачи поместили ее в кувез. Как только она родилась, а я осталась с медсестрами. Там был священник, который пришел к другому ребенку.Все думали, что наша маленькая девочка проживет только несколько минут, так что священник крестил ее тут же, на случай, если не успеет позже.— И врачи никому не сказали?— Они сказали папе. Я думаю, они решили, что он скажет мне, но он не сделал этого. Она была похоронена в освященной земле. Священник умер в прошлом году, но я говорила с новым. Он нашел запись о нашей дочери. Очевидно, старый священник собирался устроить небольшие похороны и сообщил отцу, когда они состоятся. В общем, на похоронах нашей дочери… — Бекки била дрожь, не было никого.— Даже твоего отца?— Он сделал вид, что ее никогда не существовало. Он хотел, чтобы я забыла о ней. Отец пытался уничтожить ее, уничтожить нас. Он даже сказал священнику, что ее имя — Ребекка Солвей.— Что?— Это имя на ее могиле, — с гневом продолжала она. — Ребекка Солвей. Но она там, Лука. Она не исчезала в пустоту. Он не смог уничтожить нашу дочь.Лука в исступлении вскочил и заходил по комнате. Он мотал головой, как животное от сильной боли, и Бекки поняла, что никогда еще не видела такого опустошенного лица.Наконец он остановился и резко ударил кулаком в стену. Раздался оглушительный звук, Лука бил в стену снова и снова. Старый дом, сделанный из прочного камня, противостоял ему. Или это была его судьба, которую не могли смягчить ни гнев, ни страдание.— Боже! — повторял он. — Боже! Боже!Разрываясь от жалости к нему, Бекки крепко обняла его. Он все еще бил кулаком в стену, но свободной рукой схватился за Ребекку так сильно, что она почувствовала боль.— Лука, Лука, пожалуйста…Она не была уверена, что он слышит ее. Он казался потерянным в своем страдании.Наконец он устал и бессильно уронил голову, все еще дрожа от душевной боли. Ребекка стояла, прислонившись головой к его спине, и плакала.Она могла вынести собственную боль, но его боль разрывала ее на части.Он повернулся к Бекки и прижал ее к свой груди.— Держи меня, — хрипло сказал он. — Или я сойду с ума. Держи меня, Бекки, держи меня.Он почти упал на нее. Вся мощная физическая сила, казалось, покинула Луку, осталась только Бекки, спасающая его.И Ребекка держала его в своих объятиях. Лука погрузился в то же состояние, в каком Бекки пребывала после смерти дочери. И в этот момент она решила, что не оставит его никогда.Опираясь на нее, Лука вернулся к стулу и почти упал на него. Его взгляд остановился, словно он заглянул внутрь себя и увидел только опустошение.Его правая рука была разбита о стену. Бекки мягко взяла ее, ощущая, как легкое прикосновение заставило его вздрогнуть. Она стала промывать рану водой. На ее глаза наворачивались слезы от того, что он сделал с собой, страдая.Бекки опустилась на колено около него так, чтобы ей было удобно промывать кровоточащую рану. Он уставился на свою руку, словно спрашивал, как это случилось.— На что это похоже? — спросил он наконец.— Что, любимый? — Слова сами собой вырвались из уст Ребекки.— Ее могила, как она выглядит?— Небольшая могила, очень простая, с именем и датой ее рождения и смерти.— И никто из родных не был на ее похоронах, пробормотал он. — Бедная маленькая девочка.Спящая глубоко в темноте, в полном одиночестве.Он качал головой, в который раз пытаясь освободиться от страданий.— Я была рада, когда узнала, — сказала Ребекка. Она умерла крещеной, и ее надлежаще похоронили.Я думала, ты будешь доволен.— Я доволен, — быстро сказал он. — Если бы я знал, то часто навещал бы нашу дочь. Она не была бы одна.Мягкий свет озарил душу Бекки. Лука был итальянцем, а у итальянцев особое отношение к смерти. Могила ребенка посещается семьей регулярно, с цветами и подарками ко дню рождения, потому что даже умерший ребенок — член семьи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37