Во втором ряду Смитбек увидел девушку с большим плакатом:
ПАМЕЛА, МЫ ТЕБЯ НЕ ЗАБУДЕМ.
По щеке девицы катилась слеза. В другой руке она держала газету с его недавней статьей. В первых шеренгах демонстрантов царила тишина, однако из недр толпы до Смитбека доносились вопли и крики, мешавшиеся с совсем уж отдаленным хрипом полицейских громкоговорителей, воем сирен и гудением клаксонов.
Миссис Вишер ставила свечу у большого портрета дочери. Рука её была тверда, но пламя трепетало под порывами прохладного ночного ветра. Все смолкли, когда миссис Вишер опустилась на колени и стала молиться. Осенив себя крестным знамением, она поднялась с колен и отошла к горе цветов, позволив тем самым близким друзьям поставить свои свечи рядом с её огоньком. Прошла минута. Затем другая. Миссис Вишер бросила последний взгляд на окруженную свечами фотографию. Она пошатнулась, и Смитбек протянул ей руку. Миссис Вишер с недоумением посмотрела на него, словно забыв, зачем она здесь оказалась. Вернувшись к реальности, миссис Вишер крепко, чуть ли не до боли сжала его руку. Потом, отступив от Смитбека, повернулась лицом к толпе.
– Я хочу разделить скорбь со всеми матерями, которые потеряли в результате преступлений и убийств своих детей. Их дети пали жертвой болезни, охватившей наш город и нашу страну. Это все.
Несколько человек с телевизионными камерами сумели пробиться в первые ряды, но миссис Вишер, как бы защищаясь от них, подняла руку и выкрикнула:
– А теперь в Центральный парк! На Большую лужайку!
Смитбек остался рядом с ней, а толпа, словно в её недрах заработал невидимый двигатель, медленно потекла на запад. Несмотря на то что молодежь изрядно выпила, марш, судя по всему, оставался под контролем. Демонстранты, казалось, чувствовали, что принимают участие в историческом событии. Они прошли Седьмую авеню, которая, насколько хватало глаз, представлялась непрерывной линией красных хвостовых огней автомобилей. Гудение клаксонов и вой полицейских сирен слились в постоянный, несмолкающий рев. Чтобы свериться с расписанием хода демонстрации, опубликованным в “Пост”, Смитбек уперся взглядом в газету и тут же наступил на роскошные, шитые на заказ ботинки, принадлежащие виконту Эдеру. Итак, сейчас девять тридцать. Все идет строго по плану. Остались три остановки – и все на Западной улице Центрального парка. После чего они войдут в парк для последнего полуночного бдения.
Когда они делали большой круг по “Коламбус-сёркл”, Смитбек посмотрел на Бродвей – широкое пустое пространство между двумя рядами домов. Полиция на Бродвее успела подсуетиться, и, приглядевшись, Смитбек увидел, что движение перекрыто где-то в районе Таймс-сквер. Обычно кишащая людьми и машинами магистраль опустела, и мостовая тускло поблескивала в свете бесчисленных уличных фонарей. Вдали маячили несколько полицейских машин и совсем немного копов. Остальные силы правопорядка, видимо, все ещё проводили мобилизацию, чтобы попытаться привести в порядок уличное движение и не позволить демонстрации разрастись. Может быть, поэтому их так мало сейчас в поле зрения. Смитбек покачал головой. Поразительно, как одной решительной женщине удалось ввергнуть в паралич практически весь городской центр. Теперь уже власти не смогут игнорировать её. Так же, как и не смогут игнорировать его статьи на эту тему. Смитбек уже успел набросать план дальнейших действий. Вначале он опубликует аналитическую статью о демонстрации. Статья будет как бы продиктована самой миссис Вишер, но в ней будет и его личная позиция. За статьей последует серия портретов, интервью и других материалов, которые лягут в основу будущей книги. Пожалуй, от продаж в США издания в твердом переплете он получит не менее полумиллиона баксов. И миллион – от продаж книги в бумажной обложке. А потом пойдут гонорары из-за границы. Они принесут ему по меньшей мере…
Его расчеты были прерваны каким-то странным низким рокочущим звуком. Смитбек на мгновение остановился и тут же двинулся дальше. То, что он слышал, было даже скорее не звуком, а какой-то глухой вибрацией. Толпа притихла. Видимо, и остальные что-то услышали. Неожиданно, примерно в двух кварталах от него, на пустынной мостовой Бродвея над асфальтом поднялась крышка люка и, качнувшись, упала в сторону. К небу взвилось облако, издали напоминавшее клубы пара. За облаком из люка возник, чихая и кашляя, до невозможности чумазый человек. Грязные лохмотья болтались на тощем теле. На мгновение Смитбеку показалось, что это Стрелок-Радист – парень, который сопровождал его к Мефисто. Потом из люка появился второй человек, из его рассеченной головы обильно лилась кровь. За вторым – третий. За ним – ещё один. И еще.
Рядом со Смитбеком кто-то громко втянул в себя воздух. Обернувшись, он увидел, что миссис Вишер остановилась.
– Что это? – шепотом спросила она, глядя на появляющихся из-под земли дикарей.
И тут – уже ближе к демонстрантам – открылся второй люк, и из него выскочили несколько истощенных, кашляющих и утративших всякую ориентировку людей. Смитбек, не веря своим глазам, смотрел на немыслимо грязных типов. Спутанные патлы и корка грязи на лицах не позволяли определить не только возраст, но и пол выходцев из преисподней. Некоторые сжимали в руках обрезки труб, металлические прутья и сломанные полицейские дубинки. На голове одного из подземных жителей красовалось нечто похожее на совершенно новую полицейскую фуражку. Демонстранты, уже достигшие Бродвея, остановились, чтобы не пропустить ничего из необычайного спектакля. Толпа гудела.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145