Потом до нас дошла весть от Мандерсов о подозрительной активности в самой глубине.
– Мандерсов? – переспросил Пендергаст.
И вновь Мефисто бросил на него подозрительный взгляд.
– Никогда не слышали о Мандерсах? – изумился он. – Вам, майор Вайти, следует почаще разминать ноги и знакомиться с соседями. Мандерсы живут под нами. Никогда не поднимаются наверх, не прибегают к освещению. Вроде саламандр. Verstehen? Они говорят, что ниже них замечается какое-то движение. Утверждают, что заселен Чердак дьявола, – зловещим шепотом закончил Мефисто.
Д’Агоста вопросительно глянул на Пендергаста, но агент ФБР понимающе кивнул.
– Самый нижний уровень города, – сказал он себе под нос.
– Нижайший, – согласился Мефисто.
– Вам не доводилось туда спускаться? – небрежным тоном поинтересовался Пендергаст.
Мефисто бросил на собеседника взгляд, призванный доказать, что он ещё не сошел с ума.
– И вы думаете, что убийства – дело рук людей с нижнего этажа? – спросил агент ФБР.
– Я не думаю, – мрачно ответил Мефисто. – Я это знаю. Но не уверен, что в данном случае я бы стал использовать слово “люди”.
– Что вы хотите этим сказать?
– Слухи, – очень тихо произнес Мефисто. – Говорят, что Морщинниками их прозвали не без причины.
– И эта причина?..
Мефисто не ответил.
– Итак, что же мы можем сделать? – спросил Пендергаст, усаживаясь на коробку.
– Что мы можем сделать? – Улыбка исчезла с лица Мефисто. – Нам надо пробудить город! Надо показать всем, что гибнут не только кроты – люди-невидимки!
– Допустим, мы этого добьемся, – сказал Пендергаст. – Что в таком случае мог бы предпринять город?
– Что-то вроде дезинфекции, – немного подумав, ответил Мефисто. – Истребить их по месту жительства.
– Легче сказать, чем сделать.
– А у тебя есть более плодотворные идеи, Вайти? – прошипел Мефисто.
– Пока нет, – после продолжительного молчания ответил Пендергаст.

24

Роберт Уилсон, библиотекарь Нью-Йоркского исторического общества, бросил раздраженный взгляд на единственного посетителя картографического зала. Странный тип: строгий черный костюм, светлые кошачьи глаза, высокий лоб и светлые, почти белые, тщательно зачесанные назад волосы. Не только странный, но и раздражающий. Крайне раздражающий. Торчит в зале всю вторую половину дня, требует все новые и новые карты только для того, чтобы тут же отодвинуть их в сторону. Едва Уилсон успевал отвернуться к компьютеру, чтобы продолжить работу над монографией о фетишах племени зуни, как противный тип поднимался со своего места, чтобы задать очередной вопрос.
Вот и сейчас, словно прочитав его мысли, посетитель встал со стула и неслышным, скользящим шагом подошел к библиотекарю.
– Пардон, – протянул он негромко, вежливо, но весьма настойчиво.
– Да? – бросил Уилсон, отрывая взгляд от экрана.
– Мне очень не хотелось бы беспокоить вас ещё раз, но, насколько я помню, Вокс и Олмстед, планируя создание Центрального парка, предусматривали сооружение подземных каналов с целью осушения существовавших в том месте болот. Не мог бы я взглянуть на их схемы?
– Эти идеи были отметены комиссией, – поджал губы Уилсон. – И все схемы потеряны. Ужасная трагедия. – Он повернулся к экрану в надежде, что противный тип все поймет.
– Понимаю, – ответил посетитель, не обращая внимания на столь прозрачный намек. – В таком случае не могли бы вы мне сказать, каким образом были осушены болота?
Уилсон безнадежно откинулся на спинку кресла.
– А я-то полагал, что это всем известно. Для осушения был использован старый акведук на Восемьдесят шестой улице.
– Существуют ли схемы проведения операции?
– Да, – ответил Уилсон.
– Не мог бы я взглянуть на них?
Уилсон вздохнул, поднялся с кресла и прошел через тяжелую дверь в хранилище. Там, как всегда, царил полнейший беспорядок. Помещение было просторным, но в то же время вызывало клаустрофобию. Металлические стеллажи, заполненные картами и заплесневелыми синьками, тянулись ввысь на два этажа, теряясь в полумраке. Уилсон принялся изучать номера на ветхом списке, чуть ли не физически ощущая, как на его лысый череп оседает пыль. В носу начинало свербеть. Наконец, он определил местонахождение нужных карт, взял их в охапку и потащил в тесный читальный зал.
“И почему только все посетители требуют самые тяжелые карты?” – удивлялся он про себя, выходя из хранилища.
– Вот они. – Уилсон опустил свой груз на стойку из черного дерева. Надоедливый тип взял карты, перенес их на свой стол и начал просматривать, делая заметки и рисуя схемы в блокноте с кожаным переплетом.
“А у парня водятся деньжата, – с кислой миной подумал Уилсон. – Ни один профессор не может позволить себе иметь такой блокнот”.
Наконец-то в картографическом зале воцарилась благословенная тишина, и он смог немного поработать. Уилсон принес со своего стола несколько пожелтевших фотографий и начал вносить изменения в главу, посвященную свойственным клану резным образам.
Через несколько минут Уилсон почувствовал, что посетитель снова стоит у него за спиной, и молча поднял глаза.
Указав кивком на одну из фотографий, где изображался камень с вырезанным на нем абстрактным животным и частью человеческой фигуры, вооруженной копьем с кремневым наконечником, посетитель проговорил:
– Мне кажется, что этот фетиш, который вы определили как пуму, на самом деле является медведем гризли.
Уилсон уставился на бледное улыбающееся лицо. “А это что ещё за шутка?” – подумал он, но вслух произнес:
– Кашинг, обнаруживший этот фетиш в 1883 году, совершенно определенно классифицировал его как принадлежащий “
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145