Скоро они проголодаются ещё сильнее, и тогда их не сможет сдержать даже церемония.
Но к тому времени церемония больше и не потребуется.
Темнота казалась чуть ли не до боли яркой, и он прикрыл глаза, слушая, как течет в его сосудах кровь. Он будет сидеть, опустив веки, пока благостные ощущения не достигнут пика, а серебристая, блестящая пленка, временно затянувшая глазное яблоко, не исчезнет. “Кто-то назвал эту пленку “глазурью”, – весело вспомнил он. – Очень удачное название”.
Скоро – увы, слишком скоро – радостное пламя, полыхавшее в теле, начало угасать. Но ощущение могущества сохранилось как постоянное напоминание о том, что произошло с его суставами и связками, как напоминание о том, во что он превратился. Жаль, что его бывшие коллеги не могут его увидеть. Они бы все поняли.
Он поднялся, слегка сожалея о том, что приходится покидать это место наслаждений. Но сегодня ему предстоит ещё очень много дел.
Это будет бурная ночь.

9

Марго подошла к двери и с отвращением отметила, что она такая же грязная, как обычно. Даже для музея, печально известного своей терпимостью к пыли, дверь в лабораторию физической антропологии, или “комнаты скелетов”, как именовал её персонал, казалась омерзительно грязной. “Ее, видимо, не мыли с начала века”, – подумала Марго. От множества прикосновений ручка была засалена, а панель блестела, словно лакированная. Марго захотелось вынуть из сумочки платок, но она тут же отказалась от этой мысли, решительно взялась за ручку и открыла дверь.
В лаборатории царил обычный полумрак, и ей пришлось выждать, пока привыкнут глаза. До потолка поднимались ряды металлических выдвижных ящиков – двенадцать тысяч, и в каждом хранился человеческий скелет – либо целиком, либо его фрагменты. В основном – скелеты коренных обитателей Африки и обеих Америк. Однако сейчас Марго интересовали не антропологические, а медицинские образцы. Доктор Фрок предложил для начала исследовать скелеты людей, страдавших острыми костными деформациями. Он выдвинул гипотезу, что скелеты жертв агромегалии, или синдрома Протея, помогут пролить свет на происхождение отвратительного костяка, лежавшего под синим пластиковым покрывалом в лаборатории судебной антропологии. Пробираясь между стеллажами, Марго горестно вздохнула. Она знала, что её ожидает весьма недоброжелательный прием. Здесь всем приходилось выслушивать ворчание Сэя Хедждорна, такого же древнего, как и охраняемые им скелеты. Хедждорн вместе с вахтером Керли и Эммалайн Спрэгг из лаборатории биологии беспозвоночных принадлежал к старой гвардии музея. Сэй презирал компьютерную технику и упрямо отказывался приводить каталог своего собрания в соответствие с требованиями двадцатого столетия. Когда бывший коллега Марго Грег Кавакита получил место в лаборатории, ему приходилось терпеть брюзжание Сэя каждый раз, как только он открывал свой портативный компьютер. Кавакита прозвал старика за глаза Стампи. Лишь Марго, да ещё несколько аспирантов знали, что это прозвище происходит от Stumpiniceps troglodytes – названия существа, обитавшего на дне океанов в каменноугольный период.
При воспоминании о Каваките Марго нахмурилась. Она чувствовала себя виноватой. С полгода назад он оставил сообщение на её автоответчике. Грег извинился, что давно не звонил, и сказал, что ему обязательно надо с ней поговорить и что он позвонит завтра в то же время. Когда в назначенный час зазвонил телефон, Марго машинально потянулась к трубке – и замерла, удивленно спрашивая себя, почему ей так не хочется говорить с Кавакитой. Впрочем, она знала ответ. Кавакита, Пендергаст, Смитбек, лейтенант д’Агоста и даже доктор Фрок были частью того… Экстраполяционная программа Грега позволила понять, что представляет собой Мбвун – чудовище, наводившее ужас на весь музей и до сих пор видевшееся ей в ночных кошмарах. Да, это эгоизм, но Марго не хотела общаться с теми, кто мог напомнить ей о тех ужасных днях. Теперь, когда она по горло увязла в изучении деформированного скелета, прежние предрассудки выглядели по меньшей мере глупо.
Громкое покашливание вернуло её к реальности. Оглянувшись, она увидела рядом с собой крошечного человечка в поношенном твидовом костюме, с обветренным, изборожденным морщинами лицом.
– Не зря мне показалось, что кто-то бродит среди моих скелетов, – мрачно произнес Хедждорн, скрестив маленькие ручки на груди. – Итак?
Марго испытывала невольное раздражение. Его скелеты, как бы не так! Стараясь не демонстрировать своих чувств, она извлекла из сумки листок бумаги и вручила его Хедждорну.
– Доктор Фрок хочет, чтобы эти скелеты направили в лабораторию судебной антропологии.
Стампи изучил бумагу и сделался ещё более мрачным.
– Три скелета? Но это же против всяких правил.
– Это очень важно, и мы хотели бы получить их немедленно, – ответила Марго. – Если у вас какие-то трудности, то доктор Мирриам, я уверена, даст свое разрешение.
Упоминание о директоре возымело желаемое действие.
– Ну хорошо. Но все же это против правил. Ступайте за мной.
Он повел её к древнему письменному столу, колченогому и обшарпанному. Здесь, в рядах маленьких выдвижных ящичков, хранилась картотека. Проверив первый номер в заявке Фрока, Хедждорн провел костлявым желтоватым пальцем вдоль ящичков, отыскал нужный, выдвинул и, сварливо ворча, вынул оттуда карточку.
– 1930 – 262, – прочитал он. – Ну и везет же мне. Опять в самом верхнем ряду. К вашему сведению, я не столь молод, как прежде. Высота меня пугает… Постойте! Это же медицинский образец!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145