— Адик! — вскрикнул вдруг воеводин сын. — Погоди! Я придумал!— Чего?— Придумал! Придумал! Дай-ка мне бесовскую твою штучку…— Какую?.. А, фонарик… Держи.— Теперь отойди на шаг… Так. Наклонись… Голову пониже опусти. Не шевелись!Я хотел было спросить у Гаврилы, чего это он задумал, но не успел. Детина натужно ухнул — и меня вдруг с чудовищной силой швырнуло на дверь. Честное слово, я решил, что колодец обвалился и одно из бревен заехало мне аккурат пониже спины… Только когда мои рожки с треском впились в отсыревшую древесину двери, я разгадал план Гаврилы. Больно было! Я же всё-таки не Ахмет Медный Лоб!— Стратег хренов! — застонал я, тщетно пытаясь высвободить голову. — Мог бы и предупредить!— Ты бы не согласился, — резонно ответил Гаврила. — Кому ж приятно, когда его по заднице сапогом?.. Зато теперь всё просто будет!Воеводин сын приподнял меня обеими руками за поясной ремень и за воротник и, используя мое тело в качестве дверной ручки, довольно легко открыл дверь. Правда, чтобы выдернуть меня из древесины, усилий и времени понадобилось побольше. В ходе освобождения я чувствовал себя коренным зубом, выдираемым стоматологом-практикантом.Наконец рожки освободились, я рухнул на Гаврилу, Гаврила — в грязь, но проход был открыт!Мы поднялись на ноги. Из подземного тоннеля пахло гнилью и мокрыми грибами.— Пошли? — не очень уверенно спросил детина, освещая фонариком сырой и узкий, как кишка диковинного исполинского зверя, коридор.— Конечно, пошли, — сказал я. — Для чего же столько возились? Дай-ка фонарик…— Держи, держи, — с готовностью откликнулся Гаврила, возвращая мне фонарик и право идти первым. * * * Странный это был коридор. Начавшись узким проходом — почти лазом, похожим на звериную ногу, буквально через несколько шагов коридор раздался вширь и ввысь. Мы с моим клиентом могли шагать не пригибаясь.Звук наших ног отдавался гулким эхом. Грязь под ногами сменилась каменным полом. С высокого потолка свисали клочья паутины и сопливая слизь. Коридор, не петляя, тянулся прямо, только, кажется, немного уходил вниз. Гаврила начал беспокоиться.— Что-то долго идем, — поспевая за мной, проговорил он. — Отсюда до дома вдовы шагов никак не больше полста — если по земле. А мы уж версту точно отмахали. А то и две.— Хочешь вернуться? — осведомился я. — Можно… Попробуешь, например, вскарабкаться по стенкам колодца вверх, поговоришь с псиной — авось она образумилась и отпустит нас подобру-поздорову.Гаврила замолчал.Коридор всё круче спускался вниз. Скоро появились ступени, выбитые в камне неизвестными мастерами. Теперь мы шли по лестнице — всё ниже, ниже и ниже… Воеводин сын тревожно сопел у меня за спиной.Версты через три или четыре стали попадаться странные предметы, тут и там рассыпанные по ступенькам. Несколько длинных перьев — вроде бы орлиных, покрытых плесенью и размокшей краской. Стрела с кремниевым наконечником… Переломанное древко копья… Ожерелье — на сгнившей веревке три пожелтевших крокодильих зуба… Кости… Медвежий череп… Конский череп… Волчий череп… Человеческий!Детина застучал зубами.— Подземный ход не в дом Силантия ведет, — шепотом проговорил он. — Мы уж сколько прошли… Мы уж, наверное, на полпути к Москве!— Вот и радуйся, — поддержал его я. — Ты же хотел писарем устроиться на государеву службу.— Я грамоте не разумею! — заскулил Гаврила.— Пока дойдем — научу. Времени хватит.Луч моего фонаря стал слабеть. Из ярко-белого превратился в желтый, потом потемнел еще, потом погас совсем.— Мама! — пискнул Гаврила. — Что это?— Батарейки сели.— Что? Куда?— Бесовская штучка, другими словами, работать перестала. Дальше пойдем в темноте.— Ах, чтоб ей пропасть! — заругался детина, от страха, видимо, напрочь забыв про мою лекцию о технике безопасности.Фонарик с легким чпоканьем испарился из моей руки.— Тьфу, дурак! — в сердцах воскликнул я. — Ведь фирменная вещь была — японская! Подождали бы немного, да батарейки местами поменяли, а ты…— Ой! Извини, Адик.— Дурак!Минуту мы шли в полной темноте. Под ногами у меня что-то хрустнуло, и я остановился. Гаврила ткнулся носом мне в спину.— Что там? — прошипел он.Я протянул руку вперед. Пальцы наткнулись на холодную преграду. На ощупь — железо. Нисколько не сырое, кажется, даже без ржавчины… Сталь, что ли?.. Я наугад пошарил ладонью и нащупал дверную ручку.— Вроде пришли, — сказал я.— Куда?— Откуда мне знать? В Москву!Осторожно потянул ручку. Металлическая дверь легко отодвинулась в сторону. Стараясь ступать неслышно, я шагнул вперед, еще шагнул и… снова уперся в железную стенку!На этот раз никакой ручки не было, как я ни шарил по поверхности. Зато обнаружились боковые стенки, близкий потолок, на котором ребрилась вентиляционная решетка. Воеводин сын смущенно покашлял у меня за спиной, погремел чем-то — и грохнул стальной дверью, через которую мы попали в железный ящик!— Я нечаянно…— Открой! — завопил я, охваченный внезапным приступом клаустрофобии.— Не получается… То есть я не могу найти… Темно ведь!— Пошарь по стенкам! Постой, я тоже! — Несколько минут мы, пыхтя, топтались в тесном ящике.— Ничего не могу нашарить! — плачущим голосом сообщил Гаврила и вдруг вскрикнул:— Адик!— Не ори в ухо… Нашел?— Да! То есть нет. Не ручку, а… пумпочку какую-то.— Какую еще пумпочку?— Ну… круглая, маленькая… Упругая такая, как гриб. Нажать?— Попробуй… То есть ни в коем случае! — Наверное, я крикнул слишком громко. Гаврила, не успев отдернуть руку от «пумпочки», с испугу надавил на нее.И тут железный ящик дрогнул и пополз вниз. Сверху посыпалась какая-то труха вперемешку с характерным скрежетом натягиваемого металлического троса.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94