Быстроногий Олень, подобравшись поближе, громко проговорил:— А Рогатый Дух вообще маленько не в себе! То ржет как мустанг, когда его казнить собираются, а теперь вот своих бить начал.— Начал и буду! — объявил я, давая Гавриле подзатыльник. — Вот тебе, орясина, вот тебе, проглот! Дубина!— Ну чего ты? Адик!— Чего «Адик»? Да, я — Адик! Я уже три тысячи лет Адик! А ты — навозная куча! Получай пинок! Нравится?! Идиотина!!— Не трогай Большого Духа! — вякнула Прибрежная Галька. — А то он сейчас тебе как даст!— Ха-ха! — сказал я, усиленно подмигивая Гавриле. — Это Большой Дух — мне?! Да у него пороху не хватит и на то, чтобы букашку раздавить! Да он даже проклясть меня не может как следует! Не можешь ведь, бегемот перекормленный, а?!Гаврила налился багровой кровью. Задышал тяжело, сжимая кулаки. Прибрежная Галька — молодец! — работала на мой план, правда, не осознавая этого.— Врежь ему, врежь! — умоляла она.Но Гаврила пока не набрался решимости.Я перевел дыхание. Бабка Заманиха, обеспокоенно изучавшая мою физиономию, сказала что-то внуку. Тот крикнул:— Вперед, ребята! Хватит медлить! — и бросился на меня первым.Ах паскудная старуха! Разгадала! Или просто учуяла недоброе для себя и своего выродка!.. Так или иначе, Гаврилу до нужной кондиции довести не удалось. Хоть я и очень старался. Чуток бы времени еще — на пару оскорблений и один тумачок — и он бы точно вышел из себя… Вон стоит — весь красный, пыхтит, как еж-переросток, только пар из ноздрей не хлещет… Так и не допер, чего я хотел. Зато Заманиха доперла, потому и скомандовала внучку начать наступление немедленно…Бах!Один из разбойников, прицелившись, шарахнул в меня из пищали, но промахнулся. Койоты завопили, заулюлюкали, подбадривая душегубов. А те, будто больше всего на свете нуждались в поддержке зала, дружно кинулись вперед — добивать несчастных пиу-пиу и нас заодно.Кольцо сомкнулось. Глупый Гаврила успел плюнуть всего лишь два раза — два разбойника как подкошенные свалились под ноги своим товарищам. Воспользовавшись секундным замешательством, детина подхватил с земли оброненный кем-то обломок копья без наконечника и занял оборонительную позицию. Прибрежная Галька, надежно укрытая спиной возлюбленного, аплодировала и посылала детине воздушные поцелуи при каждом его удачном ударе.Мне повезло меньше. Никто меня морально не поддерживал, мастерством убойной плевбы я не овладел, а на развернувшемся против меня фронте помимо рядовых бойцов сражались Заманиха с Пахом-Чиком. В первые секунды боя я подумал, что не продержусь и минуты. Ну свалил одного из нападавших мощным ударом в челюсть. Второго перебросил через себя с такой, между прочим, силой, что он, наверное, долетел до поселка пиу-пиу. У третьего отнял саблю, а самого хитроумным приемом, позаимствованным у балтийских морячков-глубоководников, в мгновение ока грамотно скрутил в морской узел. Вот тут-то до меня добрался Пахом-Чик, и пришлось мне совсем плохо. С одной хлипенькой сабелькой против двух увесистых топоров особо не посражаешься…Перехватив саблю обеими руками, кое-как парировал выпады одноглазого атамана. При этом левым копытом отбрыкивался от Заманихи, которая, став на четвереньки, ужом проскользнула ко мне между ног душегубов и попыталась клыкастым ртом цапнуть меня за икру. Время от времени приходилось еще скалиться, рычать и угрожающе тыкать рожками в направлении одного из разбойников — верткого Стеньки Лютого, норовившего прошмыгнуть мимо Пахома и его противной бабки и ткнуть меня пикой в ребро… Просто не хватало конечностей, чтобы отбиваться, — вот и приходилось использовать, так сказать, психологическое оружие!Спиной к спине мы с детиной сражались против превосходящих сил противника. Прибрежная Галька, используя наши тела как щиты, ловко уворачивалась от случайных ударов и призывала на головы противника всевозможные проклятия. Эх, если бы не она, а Гаврила занялся этим делом — я имею в виду проклятия… Но нет, когда возможность была, он ничего не смог, а теперь… Я понимал, конечно, что долго нам не выстоять. Время работало явно против нас.Койоты, воодушевленные примером бледнолицых братьев, продолжили избиение пиу-пиу. Кое-кто из бывших подопечных Тависка переметнулся к разбойникам и активно включился в неправое дело по истреблению Рогатого и Большого Духов — пятеро или шестеро индейцев во главе со старейшиной Лу-Ву Разбитая Раковина. Чуть позже к соплеменникам присоединился и вождь Разящий Клык, успевший удачно нокаутировать Быстроногого Оленя.Впрочем, вождь рода койота много не навоевал: Гаврила, разглядев его среди недругов, воскликнул:— Вот тебе, мерзкий людоед! — и сокрушительным плевком поверг индейца на землю.Разящий Клык рухнул ничком и больше не двигался… Хорошо, конечно, да радоваться удачному Гаврилиному плевку было некогда. Разящий Клык пал, но остальные койоты в горячке боя этого, кажется, и не заметили — вот что такое боевой дух!.. А пиу-пиу после поражения их предводителя расклеились совсем: половина воинов рода антилопы попыталась было сдаться в плен, но койоты не на словах, а на деле быстро объяснили им, что пленных брать не намерены. Пришлось пиу-пиу — хоть и нехотя, со стонами, плачем и мольбами о пощаде — продолжать сражение…Скоро воины рода койота разгонят по прерии старинных своих недругов, в одночасье потерявших неуязвимость и боевой дух, и в горячке победы примкнут к группе Пахом-Чика. Тогда нам конец.Если, конечно, не случится чудо. То есть если Гаврила не вылепит хорошенькое такое убийственное массовое проклятие… Правда, одно дело — заставить исчезнуть фонарик из моей руки и совсем другое — воздействовать сразу на несколько человек.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94