И по тому, как он стремительно и цепко осмотрел их, Кирилл сразу понял, кто он и зачем тут сидит. Однако Екатерина приняла его за администратора и с порога заявила:
– Я ищу мужа. Он погиб возле Белого дома.
– Соболезную, – холодно проронил седой. – Кто ваш муж?
– Ерашов Алексей Владимирович, бывший военный летчик.
– Почему вы решили, что он погиб возле Белого дома? – Голос седого странным образом обезоруживал.
– Мне сказали…
– Кто сказал?
– Люди! Возле Белого дома! – Екатерина начинала терять равновесие. – Покажите мне неопознанные трупы.
Седой оставался хладнокровным и непроницаемым, как покойник.
– Кто конкретно вам сообщил о гибели вашего мужа? Фамилия, имя? При каких обстоятельствах погиб?
– Это что, морг при ГПУ? – возмутилась Екатерина. – Что вы меня допрашиваете? Я ищу мужа! И ничего не знаю!
– Вам придется ответить на мой вопрос, – с настойчивостью машины сказал седой. – Иначе я не могу предъявить вам тела для опознания.
– Что вы к ней пристаете? – одержимый той самой незнакомой яростью, спросил Кирилл. – Он погиб. Возле Белого дома. И это известно.
– Минуту, молодой человек! – прервал седой. – Кем вам приходится Ерашов?
– Мой брат…
Седой молча встал, взяла Екатерину за плечи и повел к двери.
– Подождите там, мы все уладим, – ласково сказал он и, затворив дверь за Екатериной, мгновенно стал ледяным и жестоким. – Откуда тебе известно? Отвечай быстро!
– Видел! – задиристо сказал Кирилл. – Своими глазами!
– Документы! – будто выстрелил седой.
Кирилл бросил ему на стол удостоверение личности офицера. Седой раскрыл, профессионально сверил фотографию с личностью.
– Значит, ты тоже был в Белом доме четвертого октября?
– Был!
– И что же там делал? – Холодный тон перелился в мягкий, куражливый. – А, лейтенант Ерашов? Кирилл Владимирович?
– Капитан Ерашов.
– Капитан? – Седой перелестнул страницу в удостоверении. – Верно, капитан… Так что делал, капитан?
– Стрелял.
Седой несколько смутился, видимо, не ожидал такого признания.
– И брат стрелял?
– Не знаю… Ну вот что! – Кирилл оперся на стол. – Я не намерен отвечать на ваши вопросы…
– Будешь отвечать! – неожиданно рявкнул седой и вскочил. – В Лефортовской тюрьме!
– А ты на меня не ори! – взвинтился Кирилл, ощущая, как ярость сознания ударила в кровь и стремительно растекается по телу. – В гробу я тебя видел! Сажай!
– Лицом к стене! – скомандовал седой и взбагровел. Рука его запуталась в застежках халата. Наконец он выхватил из плечевой кобуры пистолет, наставил на Кирилла.
– Стреляй! – драчливо сказал Кирилл. – Положи рядом с братом.
– Руки на стену! – Одной рукой он схватил телефонную трубку, сверкая глазами, стал набирать номер.
А кровь уже горела от ярости! Кирилл повернулся к стене и неожиданно, боком прыгнул к седому. Тот молниеносно ударил Кирилла по горлу. Дыхание перехватило, и следующего удара, рукояткой пистолета по голове, он почти не ощутил. Что-то мягко толкнуло в темя, и линолеумный пол оказался перед глазами. «Хорошо…» – подумал он, словно в дреме, перед тем как крепко заснуть.
Он очнулся в машине, на заднем мягком сиденье, с запрокинутой на спинку головой. Перед глазами теперь была чистая, белая обшивка потолка. С трудом поднимая тяжелую, гудящую голову, огляделся: по бокам сидели двое гражданских в светлых пальто, очень похожих друг на друга, как братья-близнецы. Седой – на переднем сиденье, точно в таком же пальто, как в униформе.
Руки оказались в наручниках…
А за окнами машины была та же, прежняя Москва, залитая светом негреющего солнца, только уже предвечернего, багровеющего. «Хорошо…» – снова подумал Кирилл, ощущая неуместную радость.
Машина въехала в какой-то двор и остановилась. Кирилла небрежно вытащили из машины и повели в двери. Он бы мог идти сам, но умышленно обвисал, как мешок, чтобы эти «близнецы» повозились с ним. Потом его провели каким-то коридором и втолкнули в камеру, где можно было лишь сидеть, и то колени упирались в стену. Кирилл ощупал голову – на темени вспухла большая мягкая шишка, и было еще больно глотать: кадык на горле, казалось, вмялся в горло.
– Ну гады! – с прежней яростью сказал он. – Ну сволочи!..
Хотелось курить, но карманы оказались совершенно пустыми. Даже ключи от квартиры забрали. Как же, преступника поймали! Стрелка! Эта проснувшаяся в нем ярость была непривычна тем, что как бы лишала его желания думать, вспоминать прошлое. Она будоражила сознание, и хотелось только действовать, будоражить все, что его окружает. Кирилл стал дергать и рвать наручники; их клыки все сильнее и сильнее закусывали запястье, до боли стискивая кистевой сустав, а он продолжал рвать и этим удовлетворял свою страсть к действию. «Хорошо! – злорадно думал он. – Очень хорошо!» Потом он начал бить в дверь ногой, монотонно и упрямо, как маятник. Подошвы ног уже горели, когда охранник открыл камеру.
– Чего стучишь?
– Тебя не спросил! Пошел отсюда! – заорал Кирилл.
Охранник молча вытащил из-за пояса дубинку, перехватил ее как лом и ударил в живот. Кирилл согнулся от боли. Второй удар пришелся по спине, наискось – будто каленым железом ожгло. Охранник хладнокровно затворил дверь, щелкнул замком.
Минут десять Кирилл дышал через раз, справляясь с болью. Затем медленно разогнулся, вытер слезы о рукав плаща.
– Ну, сука!.. Хорошо!
И застучал снова, реже, но сильнее. Боль отдавалась в спине, но лишь добавляла ярости. На этот раз дверь открылась неожиданно, так что Кирилл едва не вывалился из камеры. Пришли двое, уже с дубинами в руках, и молча, без вопросов, начали молотить его прямо в дверях.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144