И, пожалуйста, не будь таким подозрительным.– А почему бы тебе не перестать быть такой примерной студенткой? – спросил Клинг. – Почему бы тебе наконец не выйти за меня замуж?– Когда?– Завтра же.– Завтра я никак не могу. Завтра я очень занята. А кроме того, человечество крайне нуждается в работниках социальной службы.– А ты бы плюнула на человечество. Мне нужна жена. Носки совсем продырявились.– Вот приду сегодня вечером и сразу же займусь штопкой, – сказала Клер.– Честно говоря, – шепотом проговорил Клинг, – у меня насчет тебя были несколько иные планы.– Он уже перешел на шепот, – сообщил Мейер Карелле.– Заткнись, – огрызнулся Клинг.– Каждый раз, как только речь заходит о чем-нибудь интересном, он сразу же переходит на шепот, – сказал Мейер, и Карелла расхохотался.– Нет, это становится просто невыносимым, – проговорил Клинг с тяжелым вздохом. – В общем так, Клер, значит, я встречаю тебя сегодня в половине седьмого.– Нет, лучше все-таки в семь, – сказала она. – Да, кстати, я сегодня прибегну к небольшой маскировке. Чтобы эта зануда, твоя хозяйка, не смогла узнать меня, если она опять станет подглядывать за нами.– Какая маскировка? О чем это ты?– Сам увидишь.– Нет, на самом деле. Что ты такое наденешь?– Ну..., во-первых, на мне будет белая блузка, – сообщила Клер, – знаешь, такая открытая спереди, и небольшая нитка жемчуга. Потом – черная юбка в обтяжку, с широким черным поясом. Это тот, что с серебряной пряжкой....Слушая ее, Клинг мысленно представил себе Клер, стоящую сейчас в будке телефона-автомата на территории университета. Он точно знал, что стоит она чуть пригнувшись к трубке. Рост у нее был под сто восемьдесят сантиметров, и телефонная будка всегда выглядела тесноватой для нее. Волосы ее, черные, как сам грех, наверняка откинуты небрежно назад, карие глаза светятся задорным огоньком, возможно, она при этом еще и улыбается. Белая блузка плотно обтягивает узкую талию, а черная юбка повторяет плавные линии ее бедер и длинных стройных ног.– ...без чулок, потому что сегодня стоит адская жара, – продолжала тем временем Клер, – ну и черные туфли на высоком каблуке. Вот, собственно, и все.– А в чем же будет состоять маскировка?– Видишь ли, дело в том, что я купила новый бюстгальтер, – прошептала Клер.– Да?– Ты сам увидишь, во что он превратил меня, Берт, – она помолчала. – Ты меня любишь?– Конечно, ты же знаешь, – сказал Клинг.– Тогда скажи мне об этом, – прошептала Клер.– Сейчас я не могу этого сделать.– А позднее скажешь?– М-мг, – проговорил Клинг и сердито глянул на Мейера.– Подожди, вот увидишь меня в новом бюстгальтере, – сказала Клер.– Да, я буду с нетерпением ждать этого момента, – проговорил Клинг, глядя на Мейера и тщательно выбирая слова.– Я что-то не слышу заинтересованности в твоем тоне, – сказала Клер.– Я заинтересован. Просто тут сейчас говорить трудновато.– Он называется “Изобилие”, – сказала Клер.– Что называется?– Ну бюстгальтер, конечно.– Очень милое название, – сказал Клинг.– Да что они там в конце концов делают? Стоят у тебя за спиной и дышат тебе в затылок?– Ну, не совсем так, но я все-таки думаю, что нам самое время попрощаться. Значит, дорогая, я тебя встречу в половине седьмого.– В семь, – поправила его Клер.– “Изобилие” – не забывай, – прошептала она и повесила трубку.Клинг тоже положил трубку.– Ну хорошо, – сказал он. – Я в конце концов позвоню в телефонную компанию и потребую поставить здесь будку с дверью.– А ведь ты не должен вести отсюда частные разговоры, оплачиваемые из кармана налогоплательщиков, – сказал Карелла, подмигивая Мейеру.– Ну, прежде всего, это не я звонил отсюда, а мне позвонили сюда. А кроме того, человек имеет право на какую-то степень личной жизни, даже если он имеет несчастье работать в компании с бандой застоявшихся жеребцов. Я просто не понимаю, почему я не могу спокойно поговорить со своей невестой без того...– Он обиделся, – сказал Мейер. – Заметил? Он уже называет ее не просто своей девушкой, а невестой. Послушай, позвони ей сейчас же. Позвони ей и скажи, что ты выгнал отсюда всех этих павианов и теперь сидишь здесь в полном одиночестве и можешь совершенно спокойно с ней разговаривать. Валяй звони.– Да ну вас всех к черту, – сказал Клинг и в раздражении повернулся к машинке, совершенно забыв, что собирался исправить опечатку. Заколотив по клавишам, он внезапно понял, что печатает уже поверх напечатанного текста. В порыве злости он выдернул из машинки почти завершенный отчет: – Видите, до чего вы меня довели? Теперь придется все начинать сначала!Он обреченно покачал головой, взял снова чистые бланки белого, голубого и желтого цвета, установленного для отчетов отдела детективов, достал из того же ящика листы копирки и, переложив ими бланки, принялся яростно стучать по клавишам.Стив Карелла подошел к окну, затянутому металлической сеткой, и взглянул на лежащую внизу улицу. Падающее в окно солнце четко вырисовывало его высокую, ладно сложенную фигуру, скрывая, однако, ту разрушительную мощь, которая таилась в этом тренированном, мускулистом теле. Чуть приподнятые скулы и особый разрез глаз придавали его лицу что-то восточное.– Подумать только, – сказал он, – а меня в эту пору дня обычно клонит в сон.– А это потому, что нам скоро сменяться, – сказал Мейер, взглянув на часы.На противоположной стороне комнаты Клинг продолжал самозабвенно колотить по клавишам пишущей машинки. * * * Всего в Восемьдесят седьмом участке полиции на службе состояло шестнадцать детективов, не считая лейтенанта Бернса. Из этих шестнадцати четверо обычно выполняли особые задания или находились в командировках, так что в отделении оставалось двенадцать детективов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55