Иногда кто-то начинал вяло рассказывать о прошедшем отпуске. Однако большую часть времени все молчали. Гай, несмотря на туман и прохладу, был полон приятных воспоминаний. Он сидел и прислушивался к повторяющимся где-то внутри него голосам минувшего дня, как будто снова и снова проигрывал для себя одну и ту же пластинку.
Последние сорок пять минут пути ехали молча, все, кроме Гая, дремали. Наконец поезд прибыл в Саутсанд, офицеры вытащили свои вещи на платформу и тотчас же задрожали от пронизывающего холода. Поезд пошел дальше. Тусклый огонек на последнем вагоне поезда давно уже скрылся, но восточный ветер долго еще доносил до их слуха звуки набиравшего скорость локомотива.
— Вы алебардисты? — спросил подошедший к ним носильщик. — Вы должны были прибыть с поездом в шесть ноль восемь.
— Мы прибыли с поездом, который нам указали в приказе.
— Да, но все другие прибыли час назад. Офицер службы железнодорожных перевозок только что ушел. Может быть, вы еще захватите его вон там, на стоянке машин… О нет, уже не захватите, вон он уже поехал. Он сказал, что сегодня военных больше не будет.
— Вот чертовщина-то!
— Ну что вы, в армии ведь везде так, — равнодушно заметил носильщик и скрылся в темноте.
— Что же нам делать?
— Надо позвонить…
— Кому? Куда?
— Есть ли телефонная связь с интернатом Кут-эль-Амара? — крикнул Ленард вдогонку носильщику.
— Только военная линия. Этот телефон заперт в кабинете офицера службы железнодорожных перевозок.
— А телефонная книга есть здесь?
— Есть. Попробуйте. Боюсь, что этот телефон отключен.
В слабо освещенном кабинете начальника станции с трудом нашли местную телефонную книгу.
— Вот, тут есть частная школа Кут-эль-Амара, давайте попробуем позвонить туда.
Через некоторое время в телефонной трубке послышался сиплый голос:
— Алло, да. Что? Кто? Не могу разобрать ни одного слова. Эта линия должна быть отключена. Здесь теперь военное заведение.
— Тут, на станции, восемь офицеров; за нами должны прислать автобус.
— Это офицеры, которых ожидают здесь?
— По-видимому, да.
— Хорошо, не кладите трубку, сэр. Я попытаюсь найти кого-нибудь.
После довольно продолжительной паузы в трубке прозвучал новый голос:
— Вы где находитесь?
— На железнодорожной станции Саутсанд.
— А какого же черта вы не поехали на автобусе вместе с другими?
— Мы только что прибыли.
— Ну что ж, вы опоздали. Автобус уже ушел отсюда, и никакого другого транспорта у нас нет. Вам придется добираться сюда самостоятельно.
— А это далеко отсюда?
— Конечно, далеко. Вам лучше поторопиться, а то ничего не останется не только поесть, но даже и перекусить. И без того здесь очень мало.
Им кое-как удалось найти сначала одно, а потом и второе такси, и, набившись в них как сельди в бочку, они наконец добрались до своего нового дома. Кругом было совершенно темно. Они долго не могли составить себе никакого представления о чем-нибудь, пока минут через двадцать их не привели в совершенно пустой холл и не построили в шеренгу около своих вещей. Дощатый пол, вероятно, недавно вымыли, он был еще влажным, и от него воняло дезинфекционным раствором. Пожилой алебардист с множеством наград за долгую и безупречную службу сказал:
— Сейчас я позову капитана Маккини.
Рот появившегося через некоторое время капитана Маккини был набит пищей.
— Ну вот и вы, — начал он, аппетитно жуя. — В ваших командировочных предписаниях, по-видимому, что-то перепутано. Полагаю, что вы тут не повинны. Везде что-нибудь да перепутают. В той или иной мере. Я исполняю обязанности начальника этого заведения. Не имел никакого представления, что буду назначен сюда, вплоть до девяти часов сегодняшнего утра, поэтому можете представить себе, насколько я мог освоиться с обстановкой здесь. Вы обедали? Да, вам лучше пойти сейчас же и перекусить.
— А помыть руки можно где-нибудь?
— Вон там. Однако боюсь, что вы не обнаружите там ни мыла, ни горячей воды.
Так и не помыв рук, они двинулись за капитаном в дверь, через которую он вошел к ним, и оказались в столовой, которая вскоре стала известной им всеми своими отвратительными аспектами и которая теперь обратила их внимание на себя лишь красноречивой наготой. На двух сооруженных на козлах столах стояли эмалевые миски, кружки и серые столовые приборы, какие они видели в солдатских столовых во время одного экскурсионного осмотра казарм. На столе стояли блюда с маргарином, нарезанным хлебом, крупным посиневшим картофелем и какое-то грязновато-коричневое заливное, напомнившее Гаю школьные годы во время первой мировой войны, но далеко не вызвавшее аппетита или приятных ощущений. На отдельном столике в стороне стоял большой кипятильник, из которого в лужу под ним капал чай. Единственным блюдом, оживлявшим стол своим цветом, была красная свекла.
— Как вам, ребята, нравится эта диккенсовская школа? — спросил Франк де Сауза.
Однако главное внимание Гая привлекли не блюда на столе и не само помещение столовой. За одним из столов сидела группа незнакомых вторых лейтенантов, которые, не прекращая чавкать и жевать, с любопытством уставились на вошедших. Видимо, это были офицеры из центра формирования и подготовки, о которых они так часто слышали.
За другим столом сидели шесть знакомых офицеров, окончивших тот же курс подготовки в казарменном военном городке, что и Гай.
— Вам лучше сесть вон там, — сказал капитан Маккини, кивая в сторону второго стола. — Там и другие ваши друзья, пока не определившиеся. Окончательное распределение мы произведем завтра утром. — Затем капитан повысил голос и обратился ко всем:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39