Он примерно помнил местонахождение каждого покойника, которого оттаскивал, и потому знал куда идти. Сорок минут Стас блуждал по кромке леса, но не нашел ни одного тела.
Когда он вернулся, то едва ли сдержался, чтобы не врезать Игорю по лицу.
— Какого лысого черта ты ходил туда один?! — кричал Стас, уже не беспокоясь, услышит ли его девушка. — Ты что, вздумал поиздеваться над нами? Отвечай!
Игорь принял боевую стойку, готовый отразить любое нападение.
— Я ни во что не играю, придурок! Отвали!
— Что у вас стряслось на этот раз? — участливо спросила Марина. — Что опять не поделили?
— Он спрятал трупы! — тыча пальцем в мускулистую фигуру Игоря, хрипел Стас. — Он опять спрятал трупы! Он хочет, чтобы мы боялись!
— Очнись, джедай, ты несешь чепуху! — каркнул Игорь.
— Тогда почему ты ходил туда один? Почему ты не позвал меня?
— Ты был слишком занят своей птичкой!
— Я мог бы…
— Да пошел ты…
— Замолчите! — рявкнула Марина так, что оба тут же закрыли рты и умолкли. — Игорь, ты прятал трупы?
— Нет. Готов поклясться на уставе ООН.
— Он опять шутит, сука проклятая! — окончательно вскипел Стас и ринулся в бой.
На этот раз Игорь оказался проворнее. Он выставил вперед ногу, на которую Стас налетел с ходу, а затем отвесил пару мощных ударов противнику по голове. Стас свалился в песок, но пыл не утратил. Он кинулся в ноги Игорю и повалил его. Завязалась борьба двух хищников африканских прерий с рычанием, воем и кровью, и так продолжалось бы до победного конца одного из них, но воздух разорвал выстрел.
Парни расцепились. Над ними стоял Джон со своим пистолетом в руке. Наверное, пока развивалась драка, он успел вытащить оружие из рюкзака.
— Прекратить!
Игорь вытер разбитый нос тыльной стороной ладони.
— Ты чего пальбу устроил? Патронов много что ли?
Джон убрал пистолет в кобуру. Глядя исподлобья, он сказал:
— Свое оружие я заберу. Если вы не против, конечно.
Капитан развернулся и отошел к костру, рядом с которым лежало уже приготовленное ароматное мясо. Драчуны презрительно посмотрели друг на друга, вытерли разбитые лица и поковыляли к импровизированному столу. Драться далее они уже не желали.
* * *
Стас стоял на крыльце парадного входа в здание и нервно перебирал пальцами подаренные сестрой четки. С темного неба крупными хлопьями падал снег, на противоположной стороне улицы весело перемигивались огоньками наряженные по случаю приближения Нового Года витрины, все деревья в пределах видимости украшены были электрическими гирляндами и бумажными фонариками. Слышались трели, перезвоны колокольчиков, раскачивающихся на слабом ветерке, а дальше по улице у входа в магазин три веселые девчонки в ярких новогодних костюмах внучек Деда Мороза под танцевальную обработку «Маленькой елочки» зазывали покупателей.
Жизнь текла своим чередом. Что ей до какого-то человека.
Слева возник Артем. Закурив, он молча постоял рядом, дымил сигаретой и разглядывал те же витрины, на которые тупо таращился Стас.
Сказать было нечего. Но Артем все-таки попытался как-то подбодрить друга:
— Может, в кабак зайдем? Сегодня на улице как-то свежо, чересчур свежо.
Стас, казалось, не услышал.
Позади хлопали двери. Народ, немногочисленные посетители этой конторы зла, расходился по домам. Кто-то подошел к парням и пожал им на прощание руки. Кто-то что-то говорил, кто-то вздыхал и клял кого-то. Люди, серые и неприметные ни в толпе, ни поодиночке, растекались жиденьким ручейком по своим обывательским делам. По большей части им все равно, все равно…
Совершенно чужой казалась песня, рвущаяся наружу из открытого окна чьей-то квартиры прямо над магазином игрушек. Песня перекрывала шум автомобилей и даже «Маленькую елочку». Стас бессознательно слушал песню и все больше утверждался в том решении, которое принял пятью минутами ранее.
Когда взойдет весна,
И смерти вопреки
Сгорают от любви
Все призраки дворца.
Тысячелетний страх
Колени преклонит,
И мертвые уста
Словами жгут гранит…
Друг попытался сказать еще что-то, кажется, предложил поехать к нему и напиться в стельку. Но Стас не хотел. Он сейчас вообще ничего не хотел, только лишь одного…
А еще Стасу казалось, что внутри сломалось нечто важное, что делает человека человеком. Сломалось, и на том месте выросло совершенно иное, совершенно чуждое человеческому существу. Что это, что за дерево произросло там, где был срублен розовый куст?
Стас решил, что дерево то — терновник.
И мертвый адмирал
Сойдет со стен к свечам
И пустотой зеркал
Наполнит свой бокал.
И в гробовой тиши
Провозгласит он тост
За упокой души,
За вечную любовь…
В ушах вертелась повторяющаяся фраза, не дающая покоя: «…признан невменяемым и направляется на принудительное лечение согласно закона…»
Эти слова, будто текст песни, ложились на ревущую музыку, совсем не новогоднюю музыку. Стас не ощущал морозного воздуха, почти не видел окружающего. Он стоял бы тут всю ночь, но Артем взял друга за руку и повел к машине. Тем вечером они молча пили водку в каком-то баре, пока не надрались до полусмерти. Бросив машину, они направились к Артему домой и там, проспавшись, продолжили пьянствовать. Так прошла, наверное, неделя, прежде чем Стас, более или менее успокоившийся, вернулся в свою квартиру, где больше не было сестры. Он все еще находился в скверном настроении, почти не спал и едва ли что-то ел. На работе ему дали двухнедельный отпуск и даже путевку в местный курортный городок, где богачи средней руки катаются на лыжах и неумело прыгают на досках для сноуборда. Но Стас никуда не поехал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137