ТОП авторов и книг ИСКАТЬ КНИГУ В БИБЛИОТЕКЕ
Может статься, и мне перепадет лакомый кусочек! — Он засмеялся. — Да, дядя сказывал мне это после того, как мы с ним познакомились поближе,
— мы все время были с ним добрые друзья, он давал мне вполне пристойное содержание и был очень щедр. Он только не хотел, чтобы я предъявлял какие-либо требования по праву…
Улав говорил с улыбкой, но Ингунн видела: в чертах и в выражении его лица проглядывает что-то чужое. Печать одиночества, которая всегда лежала на его лице, проступила еще более заметно, но в нем появилась и некоторая жесткость, чего прежде не было. Она почувствовала душой: его не ожидали ни богатство, ни радости, когда он, нищий и опальный, явился искать убежища у своих могущественных датских родичей.
— …Но вообще-то, должен сказать: Барним, сын Эйрика, обошелся со мной хорошо. И все же я стал счастливейшим из смертных в тот день, когда встретился с господином Алфом… Когда на рукояти меча я дал клятву верности, присягая ему, мне показалось, будто я вернулся домой.
— По душе он тебе? — спросил Ивар.
— По душе… — Улав просиял. — Если бы ты увидел ярла, ты бы этого не спрашивал. Каждый, на кого он глянет с улыбкой, готов пойти за ним куда угодно, даже если придется плыть через смрадное серное озеро в аду, Золотистые глаза его сверкают, будто яхонты. Ростом он невелик — я, почитай, на голову выше его, а в плечах широк, ровно дверь в клети, с лица смугл, волосом черен и космат. Сказывают, будто род из Турнберга пошел от королевской дочери и от медведя. У господина Алфа силы поболе, чем у десяти молодцов, а разума — чем у дюжины. И немало найдется мужчин, которые были бы рады повиноваться ему, — да, верно, и женщин таких нашлось бы немало… — засмеялся Улав.
— Правда ли, будто королева наша, как поговаривают, не прочь выйти за него замуж? — полюбопытствовал Ивар.
— Откуда мне знать! — засмеялся Улав. — Но, верно, это так, ежели она и в самом деле разумная женщина, как про нее говорят. Но ежели только королева попадет в эти медвежьи лапы… настанет конец тому, чтоб женщина правила страной и государством…
Ивар полагал, что это с дозволения королевы Ингебьерг Алф-ярл плавал в датских водах, бесчинствовал на берегах и держал в страхе немецкие купеческие корабли, которые пытались проскользнуть на север через проливы.
Улав сказал, что, должно быть, так оно и есть — ярл хотел вернуть королеве Ингебьерг наследство ее предков в Дании, а купцов немецких он решил проучить за бесчинства, кои они учинили в Бьергвине и в Тунсберге в минувшем году. Но сделал он это, верно, потому, как сам того желал, а не по указу королевы. Ныне же заключено соглашение меж ярлом и датскими государственными мужами. Он должен поддерживать их в усобицах с королем данов, а взамен граф Якоб и другие вельможи зажмут короля в такие тиски, что ему придется убрать лапы от имений королевы Ингебьерг в Дании.
После вечерней трапезы они сидели и бражничали. Ивар стал уже поговаривать: пора, мол, и на покой; тут Улав поднялся и снял с пальца большой золотой перстень с зеленым камнем. Он показал его Ивару и фру Магнхильд.
— Узнаете вы его? Этим кольцом отец мой велел мне обручиться с ней. Как по-вашему, пристойно ли будет Ингунн взять его от меня ныне и носить самой?
Дядя и тетка сказали — да, и Улав надел перстень на палец Ингунн. Потом, достав из переметной сумы позолоченную цепь с крестом и серебряные пластинки для пояса, он их также отдал Ингунн. Затем он выложил дорогие дары для Ивара и Магнхильд да три золотых перстня, которые просил Ивара передать в собственные руки Туре, Халварду и Йону. И фру Магнхильд, и Ивар благосклонно отнеслись к подаркам, похвалили их и стали много милостивее к Улаву; фру Магнхильд велела принести вина, и они все, вчетвером, выпили из рога.
Когда фру Магнхильд сказала, что Ингунн пора идти к бабушке и лечь спать, Улав встал: он, мол, хочет пойти к Гриму и к Далле, потолковать с ними. Магнхильд ему не перечила.
Небо было затянуто тучами, но сквозь просветы облаков лился холодный медно-желтый свет. По вечерам уже становилось сыро, чувствовалось приближение осени.
Улав и Ингунн спускались вниз по склону среди дворовых построек. Они подошли к плетню, огораживавшему пашню; положив руки на изгородь, Улав стал смотреть вокруг. Спелая пшеница светилась белым светом под свинцово-серым небом; внизу, тихий, лежал залив, отражая сгущавшуюся мглу; на другой стороне иссиня-черная, поросшая лесом горная гряда сливалась с берегом.
— Какое это все родное, норвежское! — тихо сказал Улав. — Узнаю страну норвегов! Все так, как обычно бывает у нас по осени. В Дании же ветры дуют почти всегда.
Полуобернувшись к девушке, Улав обнял ее за плечи и притянул к себе. Глубоко вздохнув от счастья, она тяжело оперлась на него. Наконец-то она почувствовала себя дома, наконец-то она в его объятиях. Улав сжал в ладонях ее лицо, откинул назад волосы и поцеловал впадинки на висках.
— Прежде здесь, у корней волос, были кудряшки, — шепнул он.
— Я так сильно расчесываю волосы, — тихо сказала она, — что счесала завитки… Когда они сняли с меня головную повязку, я стала заплетать косы как можно туже…
— Да, теперь вспоминаю — ты ходила в повязке всю ту зиму в Хамаре!
— Тебе досадно, что я поддалась им и… сняла повязку?
Покачав головой, Улав чуть улыбнулся.
— Я почти забыл о том; когда я думал о тебе, ты мне виделась всегда такой, какой была во Фреттастейне.
— Скажи, очень я переменилась с той поры? Как по-твоему? — боязливым шепотом спросила Ингунн. — Очень уж я подурнела?
— Ничуть! — Он крепко сжал ее в объятиях.
С минуту они постояли, тесно прижавшись друг к другу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201
— мы все время были с ним добрые друзья, он давал мне вполне пристойное содержание и был очень щедр. Он только не хотел, чтобы я предъявлял какие-либо требования по праву…
Улав говорил с улыбкой, но Ингунн видела: в чертах и в выражении его лица проглядывает что-то чужое. Печать одиночества, которая всегда лежала на его лице, проступила еще более заметно, но в нем появилась и некоторая жесткость, чего прежде не было. Она почувствовала душой: его не ожидали ни богатство, ни радости, когда он, нищий и опальный, явился искать убежища у своих могущественных датских родичей.
— …Но вообще-то, должен сказать: Барним, сын Эйрика, обошелся со мной хорошо. И все же я стал счастливейшим из смертных в тот день, когда встретился с господином Алфом… Когда на рукояти меча я дал клятву верности, присягая ему, мне показалось, будто я вернулся домой.
— По душе он тебе? — спросил Ивар.
— По душе… — Улав просиял. — Если бы ты увидел ярла, ты бы этого не спрашивал. Каждый, на кого он глянет с улыбкой, готов пойти за ним куда угодно, даже если придется плыть через смрадное серное озеро в аду, Золотистые глаза его сверкают, будто яхонты. Ростом он невелик — я, почитай, на голову выше его, а в плечах широк, ровно дверь в клети, с лица смугл, волосом черен и космат. Сказывают, будто род из Турнберга пошел от королевской дочери и от медведя. У господина Алфа силы поболе, чем у десяти молодцов, а разума — чем у дюжины. И немало найдется мужчин, которые были бы рады повиноваться ему, — да, верно, и женщин таких нашлось бы немало… — засмеялся Улав.
— Правда ли, будто королева наша, как поговаривают, не прочь выйти за него замуж? — полюбопытствовал Ивар.
— Откуда мне знать! — засмеялся Улав. — Но, верно, это так, ежели она и в самом деле разумная женщина, как про нее говорят. Но ежели только королева попадет в эти медвежьи лапы… настанет конец тому, чтоб женщина правила страной и государством…
Ивар полагал, что это с дозволения королевы Ингебьерг Алф-ярл плавал в датских водах, бесчинствовал на берегах и держал в страхе немецкие купеческие корабли, которые пытались проскользнуть на север через проливы.
Улав сказал, что, должно быть, так оно и есть — ярл хотел вернуть королеве Ингебьерг наследство ее предков в Дании, а купцов немецких он решил проучить за бесчинства, кои они учинили в Бьергвине и в Тунсберге в минувшем году. Но сделал он это, верно, потому, как сам того желал, а не по указу королевы. Ныне же заключено соглашение меж ярлом и датскими государственными мужами. Он должен поддерживать их в усобицах с королем данов, а взамен граф Якоб и другие вельможи зажмут короля в такие тиски, что ему придется убрать лапы от имений королевы Ингебьерг в Дании.
После вечерней трапезы они сидели и бражничали. Ивар стал уже поговаривать: пора, мол, и на покой; тут Улав поднялся и снял с пальца большой золотой перстень с зеленым камнем. Он показал его Ивару и фру Магнхильд.
— Узнаете вы его? Этим кольцом отец мой велел мне обручиться с ней. Как по-вашему, пристойно ли будет Ингунн взять его от меня ныне и носить самой?
Дядя и тетка сказали — да, и Улав надел перстень на палец Ингунн. Потом, достав из переметной сумы позолоченную цепь с крестом и серебряные пластинки для пояса, он их также отдал Ингунн. Затем он выложил дорогие дары для Ивара и Магнхильд да три золотых перстня, которые просил Ивара передать в собственные руки Туре, Халварду и Йону. И фру Магнхильд, и Ивар благосклонно отнеслись к подаркам, похвалили их и стали много милостивее к Улаву; фру Магнхильд велела принести вина, и они все, вчетвером, выпили из рога.
Когда фру Магнхильд сказала, что Ингунн пора идти к бабушке и лечь спать, Улав встал: он, мол, хочет пойти к Гриму и к Далле, потолковать с ними. Магнхильд ему не перечила.
Небо было затянуто тучами, но сквозь просветы облаков лился холодный медно-желтый свет. По вечерам уже становилось сыро, чувствовалось приближение осени.
Улав и Ингунн спускались вниз по склону среди дворовых построек. Они подошли к плетню, огораживавшему пашню; положив руки на изгородь, Улав стал смотреть вокруг. Спелая пшеница светилась белым светом под свинцово-серым небом; внизу, тихий, лежал залив, отражая сгущавшуюся мглу; на другой стороне иссиня-черная, поросшая лесом горная гряда сливалась с берегом.
— Какое это все родное, норвежское! — тихо сказал Улав. — Узнаю страну норвегов! Все так, как обычно бывает у нас по осени. В Дании же ветры дуют почти всегда.
Полуобернувшись к девушке, Улав обнял ее за плечи и притянул к себе. Глубоко вздохнув от счастья, она тяжело оперлась на него. Наконец-то она почувствовала себя дома, наконец-то она в его объятиях. Улав сжал в ладонях ее лицо, откинул назад волосы и поцеловал впадинки на висках.
— Прежде здесь, у корней волос, были кудряшки, — шепнул он.
— Я так сильно расчесываю волосы, — тихо сказала она, — что счесала завитки… Когда они сняли с меня головную повязку, я стала заплетать косы как можно туже…
— Да, теперь вспоминаю — ты ходила в повязке всю ту зиму в Хамаре!
— Тебе досадно, что я поддалась им и… сняла повязку?
Покачав головой, Улав чуть улыбнулся.
— Я почти забыл о том; когда я думал о тебе, ты мне виделась всегда такой, какой была во Фреттастейне.
— Скажи, очень я переменилась с той поры? Как по-твоему? — боязливым шепотом спросила Ингунн. — Очень уж я подурнела?
— Ничуть! — Он крепко сжал ее в объятиях.
С минуту они постояли, тесно прижавшись друг к другу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201