Утром при встрече с Филипом я набрался духу и объявил ему:
– Я не буду заносить твой выговор в бортовой журнал.
– Хорошо, сэр, – равнодушно откликнулся он. До чего же неблагодарный!
– Но не вздумай снова перечить мне!
– Слушаюсь, сэр, – снова без всяких эмоций ответил он, хмуро уставившись на экран. Это окончательно вывело меня из себя.
– Это все, что ты можешь сказать?!
– А что еще вы хотите услышать? – повернулся он наконец ко мне. – Скажите, и я повторю слово в слово.
От возмущения я буквально онемел, глаза полезли на лоб. Неслыханная наглость! Филипа словно прорвало.
– Вы сами разрешили мне заходить к вам в каюту в любое время, а когда я явился, прогнали. Вы сказали, что я пользуюсь у вас уважением, даже пожали мне в знак дружбы руку. А потом дали мне взбучку при Грегоре и Касавополусе, как будто я салага, а не старший гардемарин! Затем оказалось, что это не взбучка, а сцена, которую вы разыграли в интересах дела. Вчера вы влепили мне выговор, а сегодня сообщаете, что не собираетесь заносить его в журнал. Как же мне разобраться во всем этом? И откуда мне знать, что вы хотите от меня услышать сейчас?
В полной тишине мы долго сверлили друг друга глазами, играя в дурацкую игру – кто кого. Наконец Филип отвел взгляд.
– Простите, сэр.
Я продолжал в упор смотреть на него.
– Чего вы от меня хотите, сэр? – спросил он, краснея. Ему было явно не по себе.
Я продолжал молчать, не в силах вымолвить ни слова.
– Может быть, мне уйти, сэр? – спросил он с тревогой в голосе. – И прийти позже, когда вы захотите со мной разобраться?
– Нет, – произнес я наконец. – Оставайся.
Представляю, какие варианты «разборки» вертелись у него в голове. Мало ли что может сделать взбесившийся командир! Уволить из армии, посадить в карцер, выпороть самым беспощадным образом, при том что сам спровоцировал подчиненного на дерзость.
Хуже всего было то, что Филип оказался прав на все сто. Невидящим взглядом смотрел я на экран, где светились цифры, и вспоминал. В бытность мою гардемарином на «Гибернии» командир Хаг был недоступным и строгим. При нем я чувствовал себя зеленым мальчишкой, не смел и пикнуть.
Но то – «Гиберния»! Она была полностью укомплектована личным составом; между командиром и гардемарином на иерархической лестнице стояли три лейтенанта, через них я и общался с командиром. Эти лейтенанты, как и любой высший офицер, вызывали во мне благоговейный трепет. Именно они и еще главный инженер имели прямой доступ к командиру.
Здесь, на «Дерзком», офицеров осталось всего трое – Филип, Касавополус и я сам. Я был постоянно угнетен, неопределенность страшила, и многое приходилось перекладывать на Филипа, общаться с ним напрямую, но стоило ему проявить малейшие признаки фамильярности, как я сразу же его отталкивал.
Неудивительно, что моя непоследовательность сломала Филипа и он сорвался на грубость. Справедливо ли его за это наказывать?
Можно, конечно, простить его, но моя неожиданная мягкость просто выбьет его из колеи и спровоцирует на новое хамство.
– Что мне с вами сделать, гардемарин? – холодно спросил я.
– Не знаю, сэр, – промямлил он.
– Я тоже не знаю. Для начала – восемь нарядов вне очереди. На неделю. А там – в зависимости от вашего поведения. Еще несколько нарядов – и порка.
– Так точно, сэр.
– Сожалею, что не впустил вас в каюту. На борту всего три офицера, так что приходите в любое время.
Смогу – приму вас, не смогу – не приму. Как и всякому человеку, командиру иногда хочется побыть одному. Договорились?
По лбу Филипа катились капли пота, но он не осмеливался поднять руку, чтобы вытереть их.
– Филип, я и в самом деле вас уважаю. Это чистая правда. Но не забывайте о субординации: я – командир, вы – гардемарин. И свои обиды высказывайте другу, в гардемаринской каюте. А не мне. Понятно?
– Так точно, сэр! – Он энергично кивнул.
– Все свободное от работы время вы вправе находиться в гардемаринской каюте. Поразмышляйте на досуге о том, почему я вас наказал. Кстати, причина вашей дерзости, полагаю, кроется не только в моем поведении. Верно? Вас что-то тревожит? Скажите!
– Нет, сэр, ничего. Я… я всю ночь не спал, но это не оправдывает моей дерзости.
– Почему не спали?
– Из-за Грегора, сэр. Он… – Филип густо покраснел. – Мы проговорили чуть ли не до утра.
– Он чем-то расстроен?
Филип закусил губу и, помолчав, ответил:
– Мало сказать расстроен, сэр. Он был в истерике. Я с трудом его успокоил.
– А как он сейчас?
– Не знаю. Надеюсь, как-нибудь переживет. Я решил закончить этот трудный разговор, тем более что время поджимало.
– Можете идти!
* * *
У Элрона Клингера был проломлен череп. Его доставили в лазарет. Я приказал Елене Бартель привязать его руки к кровати, чтобы не метался в бреду, и занялся своими обычными делами, время от времени его навещая. Людей не хватало, и выделить Клингеру постоянную сиделку я не мог. Да и заслуживал ли ее мятежник?
Керрен, благодаря компьютерному симулятору, помогал новым членам экипажа упражняться в стрельбе из лазерных пушек. В числе тех, кому доверили это оружие, были Деке, Эдди Босс и Уолтер Дакко.
Они сидели перед мониторами, а за их спинами расхаживал, давая советы, опытный стрелок матрос Цы.
– Господи, сегодня, 18 сентября 2198 года, молим тебя. Боже, благослови всех на борту корабля Военно-Космических Сил ООН «Дерзкий», благослови наш полет, ниспошли нам здоровье и благополучие.
«Аминь», – пронеслось по залу. Я по-прежнему по вечерам читал перед ужином молитву, хотя надежда на то, что Господь нас спасет, таяла с каждым днем.
– Внимание, – обратился я к собравшимся.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135