Мать не обращает на это внимания. Иногда, правда, она спохватывается и начинает меня пилить, но обычно ей не до того. Я часто сюда прихожу. У меня тут есть тайник. Хотите посмотреть?— Конечно, — ответил Алексид.— Тогда дайте торжественную клятву: Поклянитесь Землей и Океаном, что никому не расскажете.Они поклялись. Судя по лицу Лукиана, Коринна могла бы и не требовать от него клятвы. У него и так не было ни малейшего желания рассказывать кому-нибудь, что он познакомился с дочерью содержательницы харчевни. Коринна повернулась и, взбежав по наклонной скале, исчезла в чаще. Исчезла, словно ее тут и не было. Ее зеленый хитон слился с листвой, и разве можно было различить, где мелькают ее лицо и руки, а где пляшут солнечные зайчики?— Сюда! — крикнула она.Они последовали за ней в заросли.— Идите же! — вновь позвала Коринна, когда они в нерешительности остановились.И вот, перебравшись через невысокий гребень, они оказались в небольшой круглой впадине. Алексид сразу понял, что она создана не природой. Эту впадину в каменистом склоне сделали люди, но так давно, что она уже вся густо поросла кустами. Это была старая каменоломня. Под тонким слоем красной глинистой почвы просвечивал мрамор — лилованый мрамор, такой же, как на холме Акрополя, мрамор, благодаря которому Афины получили свое самое прекрасное прозвище — «Город в фиалковом венце».Коринна повела их дальше по дну каменоломни, через море цветущей сирени и олеандров, которые вот-вот должны были покрыться белыми, розовыми и красными цветами. По уступам утеса сбегал сверкающий ручеек. И вдруг Коринна снова исчезла. Они сделали еще несколько шагов, раздвигая ветки и осматриваясь. Ясные, холодные и насмешливые переливы флейты заставили их обернуться и взглянуть вверх, на каменный обрыв.— Сюда! — раздался голос Коринны. — Ногу надо поставить вот сюда, на развилку. Это просто, как по лесенке!Даже Лукиан, который влез последним, должен был признать, что ее убежище — настоящий тайник. Это была расселина на высоте человеческого роста, совершенно скрытая верхушкой сиреневого куста. Стоя там плечом к плечу и стараясь отдышаться, они вдруг увидели в просветах между пышными кистями сирени зеленую равнину, белый город и море вдалеке.— Тесновато, конечно, — сказала Коринна, — но ведь раньше меня тут никто не навещал. — Она отступила в глубину расселины. — Дальше становится просторнее. Там настоящая пещера.— Теперь я понимаю, — с восхищением сказал Алексид, — почему ты была так уверена, что легко спрячешься от нас. Тут мы тебя ни за что не отыскали бы.— Пещера как будто длинная, — сказал Лукиан. — Надо будет прийти сюда с факелами и посмотреть, куда она ведет.— Не советую, — заметила Корина. — У меня здесь есть светильник — только масло я уже, кажется, все сожгла. Один раз я зашла довольно далеко, но это опасно.— Опасно?— В одном месте потолок обрушился. А вдруг, когда вы туда заберетесь, случится новый обвал? Мне это было бы неприятно.— Да и Лукиану тоже, — заметил Алексид. — А мне хорошо и в этой превратницкой. Тут совсем не душно, а вид на море, хотя и несколько ограниченный, очарователен.Она рассмеялась своим почти беззвучным смехом:— Ты так забавно говоришь, Алексид! Мне это нравится.— Если хочешь, я научу тебя говорить так же забавно, — предложил он невозмутимо. — То есть на хорошем аттическом наречии: ведь наречие Афин — самое чистое в Греции.Она мотнула головой.— А на что мне это? Вот если бы ты научил меня получше читать и писать…— А разве ты не умеешь? Ну конечно, раз твоя мать… э… всегда так занята…— Я многому сама научилась. Я знаю буквы и могу вести счета, но мне бы хотелось уметь читать по настоящему.— Я тебя научу, — обещал он. — Но только с одним условием.— С каким же? — Доверчивое выражение исчезло из ее глаз.— Чтобы ты научила меня играть на флейте.— Попробую.— Мне давно этого хочется. У нас, знаешь ли, не принято играть на флейтах. В театре, конечно, играют, и музыканты на пирах тоже, но благородным мужам это занятие не пристало. Флейта слишком уж чувствительна, а кроме того, надувая щеки, трудно сохранять надлежащее достоинство…— Глупость какая! — перебила она.— Послушай, — вмешался Лукиан, — уже очень поздно. Нам надо торопиться.Алексид посмотрел на Коринну:— Ты пойдешь с нами?— Нет, я еще побуду здесь. Я не хочу возвращаться домой до ночи. Ты обо мне не беспокойся.— Хорошо. — Лукиан уже спустился на землю, и Алексид спрыгнул за ним.— Не забудь, что ты обещала научить меня играть на флейте.Когда среди удлиняющихся вечерних теней они устало бели по обсаженной тополями дороге, Лукиан сказал:— Ты, конечно, пошутил? Было бы неплохо слазить туда еще раз, если бы знать заранее, что ее там нет, но ведь ты же не хочешь в самом деле видеться с ней!— А почему?— Как «почему», Алексид? Она же чужестранка, живет в грязной харчевне! Мне она показалась ужасной! Просто уличная девчонка, и я никак не ждал…Не ждал Лукиан и звонкой пощечины, от которой левая щека его побагровела. Спустя мгновение друзья до гроба уже катались в пыли дороги и яростно колотили друг друга. Глава 5СКАЧКИ С ФАКЕЛАМИ
— Скажи: «Я очень сожалею»… — Лукиан, еле переведя дух, уселся на грудь приятеля.Алексид перестал вырываться. В короткой схватке он сразу растратил весь свой гнев, и к нему вернулось обычное чувство юмора.— Я очень-очень сожалею, — с трудом выговорил он, — что ты сидишь у меня на животе.— Нет, ты скажи, что сожалеешь, что ударил меня.— Ну, поскольку это и есть причина, которая привела к вышеупомянутому следствию, — пустился в рассуждения Алексид, — то раз я сожалею о следствии, значит, из этого логически вытекает, что я…— Да замолчи же!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59