Глава 17ЗАРЯ РОКОВОГО ДНЯ
— Кто это? — резко спросил Магнет, выходя на уступ. — Кого ты схватил?— Пастушонка, господин. Одежда на нем пастушья.— Дай-ка я не него погляжу. Эй ты, почему ты бродишь тут ночью?Алексид перестал вырываться — раб крепко держал его, скрутив ему руки за спиной. Быстро приняв решение, он захныкал:— Прости, господин. Я без всякого умысла. Прости. Я не знал, кто тут, — думал, может, воры подбираются к нашим овечкам…— А почему ты догадался, что тут кто-то есть?— Увидел костер, господин.— И давно ты подслушиваешь?— Я только сейчас подошел, господин, вот сейчас…— Он врет, господин, — вмешался раб. — Он сидел на дереве. Мы его потому и увидели. Его голову осветил костер. Он глядел в пещеру. И, наверно, долго тут сидел.Тем временем к Магнету подошли Каллибий и Гиппий. Спартанец, выхватив из костра горящую головню, нагнулся и осветил стоящих внизу. Гиппий вскрикнул:— Это не пастух! Я его знаю. Это Алексид, сын Леонта. Он одно время болтался около Сократа. Наглый бездельник…— Понимаю, — тихо и грозно перебил его Магнет. — Ну, Алексид, кто послал тебя подглядывать за нами?— Никто, — угрюмо ответил Алексид.— И ты хочешь, чтобы я тебе поверил? Так ли уж часто афинские юноши из хороших семей бродят ночью по горам? Почему ты не дома, не в городе? Алексиду пришла в голову спасительная мысль.— Тут неподалеку загородный дом моего отца, — ответил он чистую правду. — Я часто остаюсь здесь на несколько дней. И я люблю бродить ночью в темноте. Так я готовлюсь к воинской службе. Неужели только спартанским юношам позволено учиться выслеживать врага?..— И ты для этого всегда так одеваешься? — спросил Магнет.— Ну… — не сразу нашелся Алексид. — Я не хотел пачкать свою лучшую одежду, завтра ведь праздник…— Он лжет, — сказал Каллибий. — Он опасен. Наверно, слышал все, о чем мы говорили. Его следует…— Нет, — ответил Магнет. — Мы не варвары. Когда надо, мы убиваем без колебаний, но мы не проливаем кровь напрасно. Да и к тому же он еще совсем мальчик. И красивый, — добавил он с усмешкой, — если его хорошенько умыть. Свяжи ему руки, Карион, и подними сюда.— Значит, ты готов подвергнуть опасности все дело… — сердито начал спартанец.— Никакой опасности нет. Он останется здесь, пока все не будет кончено, и не причинит нам никакого вреда. — Магнет повернулся к Алексиду, которого тем временем уже подняли на уступ. — Тебя хватятся сегодня ночью? Алексид решил, что полезнее будет сказать правду.— Нет.— Тем лучше для тебя. Если рабы из вашего имения начнут рыскать тут с факелами, это может кончиться плохо. Нам, пожалуй, придется позволить им найти тебя… со сломанной шеей. Запомни это, Алексид. Я не потерплю никаких помех моему замыслу. Быть может, я не так склонен проливать афинскую кровь, как мой спартанский друг, но, если ты попробуешь сбежать, я тебя не пощажу. Ты понял?— Да.— Ты пробудешь здесь два дня. — Магнет вошел в пещеру и указал на темный угол в глубине. — Ложись тут. Свяжи ему ноги, Карион.Алексиду очень мешали связанные руки. Он с трудом опустился на колени и перекатился на бок, как больной теленок. Раб связал ему ноги.— Лежи смирно, — сказал Магнет, — и мы тебя будем кормить, а когда все кончится, отпустим домой. Но попробуй только крикнуть, и я выдам тебя Каллибию. Мне некогда возиться с неблагодарными мальчишками.Он и его друзья вернулись к выходу и продолжали совещаться, но теперь уже шепотом. Вскоре Гиппий попрощался и ушел. Каллибий и Магнет улеглись поперек узкого входа в пещеру. Даже не будь Алексид связан, он не смог бы выбраться наружу незамеченным.Он лежал, и его томило отчаяние. Но к утру усталость и духота взяли верх над душевной и телесной болью. Он погрузился в тревожную дремоту, и в его снах странно мешались театральные состязания и заговор. Вот он сам выступает в своей комедии, скамьи битком набиты зрителями, но только почему-то это не театр, а каменоломня. Он хочет предостеречь зрителей, но может говорить только стихами. И вот он начинает облекать свое предостережение в стихи: очевидно, в его памяти были свежи усилия, которых ему стоили изменения в монологе Главка, — во всяком случае, еще не совсем проснувшись, он успел сочинить несколько строк в том же размере: Афиняне! Защитники свободы, берегитесь!Вооружитесь и на страже будьте!Вам враг грозит с горы, как коршун кривоклювый.Сегодня маски прячут заговор.Ждет Гиппия в опочивальне не супруга,Но бронза острая, которая милаЛишь заговорщикам у врат Афин! Они звучали в его ушах так живо, словно он вовсе и не спал; он даже услышал, как глашатай объявлял его победителем состязаний. Все зрители кричали: «Алексид! Алексид!»Он открыл глаза и застонал, так все его тело болело от неудобной позы.— Алексид! Алексид!Так, значит, это не сон? Кто-то действительно произносил его имя — но тихим шепотом и у самого его уха.Алексид хорошо знал Коринну и мог бы догадаться, что она неспроста так легко смирилась и позволила ему выслеживать Гиппия в одиночку. Она просто не стала тратить время на бесплодные споры, решив про себя, что все равно потихоньку пойдет за ним. Если она будет держаться поодаль, Алексид — а уж тем более Гиппий — ничего не заметит. Ну, а в случае беды она сможет прийти ему на выручку.Так и вышло. Коринна добралась до самой каменоломни, но побоялась ползти мимо стражи. Однако и оттуда она услышала крики, когда Алексид был обнаружен, и поняла, что его отнесли в пещеру. Но что произошло потом, ей узнать не удалось. Когда все затихло, она решила, что одна помочь ему не сможет, и помчалась обратно в Афины по залитым лунным светом полям, легконогая, словно сама охотница Артемида, — только вряд ли богиня когда-нибудь бывала такой оборванной и перепачканной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59