С Урала верблюжьи караваны увозили его в Афганистан, где оно также попадало в руки иностранных резидентов. Даже слабое вмешательство финансовых органов в дела ленских золотопромышленников вызывало с их стороны резкий отпор. На этой почве между Бояновским и бароном Гинцбургом назрел крупный конфликт из-за того, что представитель Государственного банка на протяжении длительного времени энергично противился распределению прибылей между акционерами.
Окончательный разговор по этому поводу произошел в особняке Гинцбурга.
– А что о них думать, господин председатель? Они люди состоятельные, лишняя тысяча дивиденда для богатого человека не играет никакой роли, а для расширения дела эти средства имеют важное значение, – помешивая в стакане чай, сказал Бояновский.
– Значит, вы решительный противник выплаты? – посасывая толстую сигару, спросил Гинцбург.
– Ни одного рубля, господин председатель, – вежливо, но твердо заявил Бояновский. – Вы знаете, что его императорское величество заинтересовано в накоплении золотых запасов. Государь всегда проявлял свой высокий интерес к делам на Лене. Доказательством тому служат неограниченные кредиты.
– Мы очень обязаны его императорскому величеству. Мы также высоко ценим и заслуги вашего превосходительства. Смею вас заверить, что я нисколько не рассчитывал склонить вас к действию против вашей совести. Я давно был убежден в твердой принципиальности вашего превосходительства, и, видимо, богу было угодно, чтобы мы совершили этот шаг, – перекатывая в зубах сигару, мямлил Гинцбург.
– Вы что-то недоговариваете, господин барон? – настороженно спросил Бояновский.
– Да, вы правы! – воскликнул Гинцбург. – Я должен сообщить вам одно весьма важное решение.
– Я вас слушаю.
– Дело в том, что в связи с нашими глубокими разногласиями правление акционерного общества намерено отказаться от дальнейших услуг Государственного банка, – вскидывая на ошеломленного собеседника серые глубокие глаза, тихим голосом заключил банкир.
Удар был настолько чувствительным, что Бояновский нашелся не сразу.
– Вы хотите сказать, господин председатель, что правление отказывается от моей миссии? – не веря своим ушам, спросил он.
– Вы меня не так поняли, – возразил барон. – Я сказал: от услуг Государственного банка.
– Значит, вы отказываетесь от государственного кредита? Вы шутите!
– Это была бы, ваше превосходительство, дорогостоящая шутка… – улыбнулся банкир. – Мы тоже патриоты, и у нас нет больше желания отягощать бюджет нашего правительства. В свое время оно выручило нас великодушно и мы благодарны ему за это.
– Извините! Но я ничего не понимаю! Без устойчивого долгосрочного кредита вы задохнетесь! – возбужденно проговорил Бояновский.
– Вы хотите сказать, что барон Гинцбург сошел с ума и болтает всякий вздор? – усмехнулся банкир.
– Я просто не вижу в этом никакого смысла! Говоря откровенно, я поражен! – сказал Бояновский и беспомощно развел руками.
– Может быть, вы желаете выслушать наши деловые соображения?
– Да, господин председатель. Я хочу знать все.
– Извольте! У меня от вашего превосходительства секретов нет. Наша фирма располагает известным вам капиталом, который принадлежит частным лицам. Они являются хозяевами своего предприятия и его капиталов, поэтому вправе принимать любые решения. Не нужно этого забывать, господин директор.
– Учить простой арифметике меня не нужно, господин председатель, – резко возразил Бояновский, – но вы должны помнить, что Государственному банку тоже принадлежит крупная сумма оборотного капитала.
– Это мы помним, ваше превосходительство. Тем не менее Государственный банк не является акционером нашего общества. Он только кредитор.
– А разве этого мало?
– Разумеется, это много. Но если мы вернем банку кредиты, то его миссия как контролера и участника будет закончена…
– Намерение весьма серьезное! Но для того чтобы его исполнить, надо иметь другого, не менее солидного кредитора.
– Мы найдем его, – упорствовал барон.
– Где, позвольте спросить?
– В Лондоне, – кратко ответил банкир.
– Та-ам? – растерянно протянул Бояновский.
– Да, ваше превосходительство, – подтвердил Гинцбург.
– Вы ловко это обделали, – уходя, сказал Бояновский.
Приехав в правление Госбанка, Бояновский вызвал находившегося в столице своего ставленника Белозерова.
– Вы знали, что ваш шеф затевает дела с лондонскими банкирами? – когда Белозеров появился в его кабинете, резко спросил Бояновский.
– Да вы хоть поздравствуйтесь сперва, Николай Иваныч! – вместо ответа развязно проговорил Белозеров, одетый в модную, щегольскую пару. Это был уже не прежний мелкий чиновник, а некоронованный король всей приленской тайги со всеми ее золотопромышленными предприятиями. Получая от своих хозяев оклад – сто пятьдесят тысяч рублей в год, он стал владельцем собственных приисков, винокуренных заводов и богатейшего имения в Крыму.
– Извини, братец. Я в полном расстройстве. – Бояновский передал свой разговор с Гинцбургом во всех подробностях. – Ты что-нибудь знаешь об этом? – наседал он на развалившегося в кресле управляющего.
– Слыхал, Николай Иваныч, слыхал… Как же не слыхать? Дело-то вон какое задумали! – подтвердил Белозеров.
– Так, значит, знал про эту закулисную махинацию и молчал?
– Вот тебе раз! Я полагал, что вы лучше меня знаете. Вы тут в столице, а мы в тайге, – лукавил Белозеров.
– Ловко, ловко… – повторял Бояновский. – Кто же вел переговоры? – спросил он.
– Масштабно шло, Николай Иваныч… – самодовольно поглаживая подбородок, говорил Белозеров.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108