А трудно получить это разрешение?
– Подать заявку нетрудно, но в связи с существующей нехваткой воды проект должен представлять собой нечто грандиозное, чтобы с ним согласились.
– Ладно. – Несколько секунд я обдумывала эту идею, но она меня ни на что не вывела. – Не знаю, как все это увязать. Если они говорят о воде, то, может, это имеет отношение к тому, что «она прыгает туда каждый день в одно и то же время». Может быть, это как-то связано с плаванием? Я знаю, что Лорна занималась бегом, но, может, она к тому же еще и плавала?
– Мне об этом слышать не приходилось. И опять же, если мужчина разговаривал с Лорной, то почему он обращается к ней в третьем лице? Наверное, он говорил о ком-то другом. А Стоктон не имеет ничего общего с плавательными бассейнами. Он строит торговые предприятия. Скорее всего они говорили о работе. Может, она прыгает в офис каждый день в одно и то же время. Или в постель?
– Вы правы. Ну ладно. Может, если мы немного отдохнем, нам в голову придет что-нибудь новое? А больше вы ничего не заметили?
– Больше ничего. Разве что тот факт, что Лорна расстроена.
– Мне тоже так показалось, поэтому я так внимательно и слушала эту пленку. Ее злило каждое сказанное мужчиной слово.
– Ну ладно. Как вы только что справедливо заметили, чтобы информация приобрела какой-то смысл, ей нужно отлежаться. И если мне придет в голову какая-нибудь новая версия, то я вам позвоню.
– Спасибо, Гектор.
К тому времени как я заперла «хибару» и вернула ключ домовладельцу, было уже почти без четверти семь. Запах моющих средств навевал мысль о больнице, меня согревало сознание, что Дэниель, вернувшись, найдет в доме порядок. Я направилась к машине, держа в руках всякую всячину. Пластиковое ведро поставила на переднее сиденье справа от себя, на заднее сиденье бросила кучу постельного белья и бумажный пакет со сломанными рамками. Усевшись за руль, я какое-то время размышляла над своими следующими действиями и шагами. Предположение Гектора о том, что предметом разговора Лорны и незнакомца являлся «Коротышка» Стоктон, представлялось достаточно интересным. Судя по тому, что мне удалось расслышать из разговора Кларка Эссельмана по телефону, Стоктон должен будет присутствовать на очередном собрании совета директоров, которое, по моему разумению, состоится сегодня вечером. Если мне повезет, может быть, я встречусь с Сереной и смогу разузнать у нее что-нибудь о пропавших деньгах.
На ближайшей заправке я нашла телефон-автомат и разыскала в справочнике номер «Колгейт Уотер». Хотя рабочий день уже закончился, автоответчик выдал мне время и место предстоящего собрания совета директоров: семь часов вечера, в конференц-зале районного отделения компании. Я забралась в машину, включила зажигание, выехала на шоссе и помчалась на север.
Через четырнадцать минут я въехала на стоянку позади административного здания, уже забитую машинами. Заглушив двигатель, вышла из машины и заперла ее. Дорогу в конференц-зал найти было нетрудно, поскольку все прибывшие направлялись именно туда. Я невольно ускорила шаг, чтобы успеть занять место.
Интерьер конференц-зала был скучен и функционален: коричневый ковер, стенные панели темного дерева, в центре столы сдвинуты в форме буквы "L". На столике у стены находился огромный кофейник, его окружали чашки, пакетики с сахаром, кувшин с молоком. Лампы дневного света делали лица присутствующих желтыми.
Совет директоров «Колгейт Уотер» состоял из семи человек. Перед каждым из них на столе располагалась табличка с указанием имени, фамилии и должности: советник водохозяйственного района, генеральный менеджер и главный инженер, президент и четыре директора, одним из которых являлся Кларк Эссельман. Нед, с которым он в прошлый раз разговаривал по телефону, был, наверное, Теодором Рамсеем, сидевшим через два кресла от Эссельмана. А Боб и Друсилла, упомянутые в том же разговоре, оказались соответственно Робертом Эннисбруком и Друсиллой Чатэм.
В распоряжение каждого члена совета был предоставлен персональный кувшин с ледяной водой, которую они с жадностью поглощали, одновременно обсуждая ее нехватку. Имена некоторых присутствующих были мне известны, но, за исключением Эссельмана, я никого из них не знала в лицо. Серена устроилась в первом ряду, шурша складками платья и пытаясь выглядеть так, будто она нисколько не волнуется за отца. Эссельман в костюме и галстуке выглядел каким-то хрупким, но одновременно и исполненным твердой решимости. В данный момент он был поглощен беседой с миссис Чатэм – женщиной, которая сидела слева от него.
Все уже были в сборе, свободных мест почти не осталось. Я заметила-таки пустой стул и заняла его, сама удивляясь тому, что я здесь делаю. Многие собравшиеся на заседание были с портфелями или папками. Сидевший рядом со мной мужчина вытащил блокнот и принялся делать в нем какие-то пометки в ожидании начала. Я оглянулась и посмотрела на задние ряды. Все места были заняты. Через окно я видела, что продолжавшие прибывать люди располагались за расставленными во дворе столиками или же просто прислонялись к решетке, украшенной орнаментом. Установленные во дворе громкоговорители позволяли им слышать каждое слово, произнесенное в зале.
На L-образном столе в центре зала лежала кипа листков с повесткой дня. Я на мгновение поднялась со своего стула, чтобы взять один листок. По-видимому, любой человек в зале мог запросто задавать вопросы совету директоров, почти все писали записки и передавали их в президиум. Некоторые из присутствующих вставали со своих мест, подходили друг к другу, совещались, готовя, видимо, совместное заявление.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96