Тебе ведь нужно, чтобы вокруг были люди»,? начал Кульбак издалека.
«Чего он хочет?? размышляла я.? Сделать мне предложение? Или, может быть, рекомендовать жениха?»
«Что привело тебя ко мне, Миша? Так рано утром! Что-то у тебя на сердце».
«Ты угадала. Есть у меня что-то на сердце. От тебя не скроешь. Иисус Мария, как объяснить тебе? Хм, хм,? откашлялся он сначала, а затем продолжал:? У тебя такой славный домишко. Перед окошком стоит чудное зеленое деревце, кругом такая тишина? как в раю. А у меня темная, холодная квартира на первом этаже в самом центре города. С пяти утра до двух ночи грохочет трамвай. Каждую минуту кто-то заходит ко мне и спрашивает: „Ну что пишешь хорошего?“ Так вот я хотел тебя спросить, то есть тебя просить… Нет, не могу».
Чувствуя, куда он клонит, я все же сказала: «Миша, ближе к делу».
«Это, конечно, наглость с моей стороны. Я знаю. Ну ладно, Мишкет, не согласишься ли ты со мной поменяться? Может быть, здесь мне удалось бы получше работать».
Что я должна была делать? Я поменялась с ним. Могло ли быть иначе? Он переехал в красивый домик с зеленым деревцем, с тишиной, как в раю. И? замкнулся совсем. Писал. Мы видели его теперь очень редко, только на премьерах.
Я отперла квартиру Кульбака. Он не преувеличивал. Она была холодной, темной и совсем пустой. Одиноко стояла в ней железная кровать. А рядом стоял человек еще более одинокий, но не из железа, ох, совсем не из железа. Мне пришло в голову: ты ведь могла попросить у Кульбака оставить тебе платяной шкаф. Он охотно бы это сделал. Теперь мне не хотелось возвращаться к этой теме.
Как мало значила для нас собственность, вещи. Если они были, все эти необходимые предметы,? хорошо, если не было? сходило и так. Недоставало многого, очень многого. Но мы не очень страдали от этого. Да и чего можно было еще ожидать? Огромный дом отчизны был пепелищем после империалистической войны, после революции, гражданской войны. Все надо было создавать заново: духовные ценности, материальные ценности, шаг за шагом, тяжелым трудом. Духовные ценности возникали быстрее. Аппетит приходил во время еды. Все стремились в университеты, в клубы, в красные уголки, в концертные залы, в театры, кино. А кто не мог читать и писать, посещали клубы ликбеза. Миллионы крестьян и рабочих учились, училась вся огромная страна. Где еще в мире можно было это увидеть? В то время!
Наш театр всегда был набит битком. В зале сидели люди самых различных национальностей и смотрели наши пьесы на еврейском языке. Спрос был такой большой, что мы получили свой собственный дом. Но его надо было еще переделывать. А пока что мы играли в колхозах. Даже в наши свободные дни. Стоял июль, время жатвы. Крестьяне радовались нашему приезду. Наши веселые, богатые действием пьесы хорошо понимали и белорусы.
Как побыстрей научиться говорить по-русски
Жизнь театра на колесах? нелегкий хлеб. Мы отнюдь не огорчились, когда узнали, что нам предстоит двухмесячный отпуск. Новое здание не закончат к первому сентября. Но что делать с отпуском мне? На Кавказе я была в прошлом году. Крым я знала как свои пять пальцев. Я провела там летний отпуск в 1930 году, исходив полуостров вдоль и поперек. Случилось это так. Кое-кто из моих коллег поехал туда диким образом. Я присоединилась к ним. В Балаклаве, в крохотном поселке, состоящем из прибрежной улицы и нескольких поперечных улиц между морем и виноградниками, мы сняли комнаты с полным питанием. Это было не очень красивое место под Севастополем, но для отдыха то, что нужно.
Мы хорошо ели, почти целый день проводили на пляже, купались, загорали, снова ели. Так проходил день за днем. Дважды в неделю в летнем кино показывали фильмы. По воскресеньям играл духовой оркестр. Мы играли тоже? в карты. Мне эта жизнь вскоре надоела. Один из наших коллег был большим шутником. По вечерам он рассказывал разные истории, которые якобы случались с ним днем. Мы не всегда ему верили. Однажды он начал так: «Сегодня я познакомился в парке с сумасшедшим. Он утверждает, будто писатель, будто пишет для эстрады. Он собирается пройти пешком по всему побережью Крыма и ищет себе спутников».
Я вскочила: «Ты знаешь, где он живет?»
«Нет. Что с тобой?»
«Давай пойдем, мы должны его найти». Я потащила его за собой.
Когда мы оказались на прибрежной улице, он закричал: «Вон там! Там он идет! » И указал на группу из двух мужчин и одной женщины. Спорим, что он агитирует этих двух отправиться с ним в путь».
«Давай пойдем к ним. Меня не придется агитировать».
Мы подошли к этим людям. Мой коллега переводил. Я нашла их веселыми. Большего поначалу я сказать о них не могла. Мои знания русского языка были еще весьма скудными. Их немецкого? тем более. Но мы быстро понравились друг другу.
На следующий вечер мы отправились в путь. Все необходимое мы уложили в два больших рюкзака. Их несли мужчины. Зато мы стирали их вещички. По ночам мы шли от одного поселка к другому. Днем было слишком жарко. Мы лежали на пляже, отдыхали от наших походов. После обеда осматривали места с их достопримечательностями. Мои спутники были более натренированными пешеходами, чем я. Луна только что родилась. Ночи были темными. Меня было и не видно, и не слышно. Я могла потеряться, они этого даже и не заметили бы. Днем мы объяснялись на языке жестов. Предположим, кто-то сказал: «Будет гроза». «Что такое гроза?? спрашивала я. „Бум! Бум! Бум! Тсс!“? объяснял мне писатель и сопровождал свои слова соответствующими движениями. „Ага! Гроза“. Это был самый лучший способ изучить язык, какой можно себе только представить. Мои коллеги удивлялись, как хорошо я заговорила по-русски после этого отпуска.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116