Дамы в кринолинах натыкались друг на друга и падали. Споткнулась женщина в алом, и в мгновение ока на месте падения неэлегантно замелькало белое исподнее и дрыгающиеся от испуга ноги. Об нее запинались, падали, хватались за бегущих мимо, тянули их вниз, стараясь подняться.
Всадник замедлил темп, и тут раздалась толпа, разделявшая его и Наталию. Он ухмылялся, по кривому лезвию его меча бежал ручеек крови. На мгновение в его глазах она увидела похоть, тут же сменившуюся ненавистью. Жестоко оскалясь, он поднял меч, чтобы поразить ее.
Валентин Свилик довольно часто бывал в старой части Взорина, даже ночами, но так до сих пор и не мог определить, в чем для него заключалась чужеродность города. Он улыбнулся этой мысли. Крайинец знал, что он чужой в городе, который был старым уже тогда, когда империи еще не существовало.
«Я тут иностранец».
Какие-то элементы древности Издана делали этот город неуловимо иным. Современные удобства, такие, как газовое освещение по ночам, были незнакомы старым кварталам. Слой пыли, казалось, веками покрывал все вокруг и создавал вечный полумрак, усугублявшийся с наступлением ночи. Тени становились более густыми и более зловещими. Зданиям древность не придавала красоты, а открытые сточные канавы часто разливались по улицам, если в канаву попадал труп собаки или человека и запруживал поток нечистот.
И хуже всего то, что Свилик отлично понимал: кажущийся хаос расположения узких улиц и переулков – не есть результат произвольного возведения домов в течение столетий. Он достаточно хорошо знал культуру Истану и философию атараксианства, которая управляла жизнью людей, чтобы понимать – случайного тут ничего не бывает. К иманам постоянно приходили за советами: как планировать улицы, где размещать здания, даже где должны быть двери и окна в доме. Все должно делаться в соответствии с требованиями Китабна Иттикаль.
И вот результат таких консультаций: Старый Взорин напоминал паутину улиц и переулков. В сущности, это был лабиринт, в котором пряталось такое, что Свилик не чувствовал себя в безопасности, даже живя в крайинском квартале. Ходили в изобилии слухи о подземных комплексах храмов, посвященных Атараксу, о местах, где преданные молодые люди обучались профессии убийцы, и о дворцах удовольствий, где женщины из Крайины – рабыни – удовлетворяли желания богатых истануанцев.
Свилик создал свою сеть информаторов, стараясь проникнуть сквозь завесу секретности, окружавшую Старый Город, чтобы знать людей, определять их потребности и суметь осуществить их желания. Наместник округа, предшественник Арзлова, рассердил местное население, когда разрушил целый ряд зданий для постройки на этом месте замка Пиймок, дока для воздушных кораблей и казарм для гусар. Этого человека или отравили неким хитрым способом, или же он сам умер от сердечного приступа; – никто не знал наверняка, но Арзлов допускал худшее и предпринял некоторые шаги, чтобы успокоить народ Взорина. Он советовался с иманами в каждой мелочи при достройке Пиймока и одновременно разгромил две бандитские группировки, которые терроризировали старые кварталы.
Этот поступок ради жителей Старого Города помог Свилику отыскать себе агентов, но вера в их надежность сравнима с предположением, что маленький костер в инитибре может как-то привести к концу зимы. Апеллируя к жадности населения, Валентин умудрялся собирать нужную ему обширную информацию; срабатывал и подкуп местных властей, когда нужно было освободить отдельных лиц, посаженных за мелкие нарушения закона. Вор всегда есть вор, так одинаково думали во всем городе, и если истануанца ловили на воровстве в квартале крайинцев, для правосудия его отдавали иманам, и ему грозила потеря руки. Закрытие обвинения против него, с обещанием умолчать правонарушения, окупалось: благодарность оборачивалась новым источником информации.
Дью – совсем другое дело. Старуха пришла к Валентину, когда ее дочь – подростка Тьюрейю – похитил сын имперского дворянина. Молодой человек был сослан сюда из Мурома своей семьей, и Свилик узнал за что, – за «гнусное поведение». Без какого-либо ордера на арест или доверенности, зная, что для ареста данного лица никто ордера не выдаст, Валентин ворвался в дом парня и угрожал ему убийством за похищение девушки, которую Валентин представил как свою любовницу. Дворянин извинился и освободил Тьюрейю, не причинив ей вреда, – бормоча что-то в свое оправдание, – якобы луна все равно не в нужной фазе, вот он и воздержался.
Свилик отослал девушку к матери, а сам подружился с дворянином. И в безлунную ночь, пригодную для его намерений, он отвел дворянина в Старый Город Он даже заплатил местному констеблю за отчет, заканчивающийся следующими словами: «Хотя смертельные раны действительно имеют сходство с ножевыми, но свидетельскими показаниями подтверждается, что граф загрызен стаей диких собак. Собаки уничтожены».
И Дью стала одним из самых важных и ценных источников информации для Свилика. Она всегда приносила хорошие сведения и всегда продумывала, чтобы сделка была выгодна для Валентина и других торговцев. Поскольку он спас ее дочь и поскольку она знала, что он организовал гибель дворянина-крайинца, Валентин ей мог доверять.
Наклоняя голову, он вошел в небольшую чайную – пристройку к родовому дому Дью. За столиками у дверей, выходящих на улицу, сидели мужчины, но купец не увидел в этом ничего необычного Дью возникла в дверях кухни. Указала ему на столик. Он кивнул, уселся и ждал, пока она подойдет.
Но напротив него за его столик сел кареглазый истануанец, темноволосый, с аккуратными усиками.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180