Нет, Гримстер не изменился, он лишь как бы всплыл, освободившись от тяжкого груза на душе. Сперва нужно было утрясти кое-какие мелочи, но впереди уже маячило удовольствие от убийства-мести. Любопытно, что мысль о нем была для Гримстера столь же невинной и чарующей, как желание ребенка поскорее дождаться рождественского утра и получить обещанный подарок. Мать дарила Джонни только то, что он хотел, никогда его не разочаровывала.
После завтрака он пошел к Лили. Она сидела у окна, читала «Дейли Мейл». Улыбнувшись, поздоровалась и спросила:
— Ваш начальник вчера приезжал?
— Да, ненадолго.
— И не захотел встретиться со мной?
— Нет. Вы огорчены?
— Этого требовала простая вежливость.
— Согласен.
Она бросила на него быстрый взгляд и спросила:
— Что с вами?
— Ничего.
— Не может быть. У вас улыбка до ушей, Джонни. Мне это нравится. Но почему — ведь никто не сказал ничего смешного? Или вы дождались приятного сюрприза?
— Наоборот. Я, кажется, пропустил его недавно.
— О чем вы?
— Вчера вечером вы приходили ко мне, верно?
— Джонни! — Она покраснела и поспешно отвернулась, чтобы скрыть смущение.
— Разве нет?
— Конечно, нет. За кого вы меня принимаете? — Лили повернулась к нему.
— А если бы пришла, вы бы меня выгнали?
Гримстер уже разобрался в романтическом характере Лили и понимал, что простое желание отдаться мужчине ни за что не привело бы ее к нему. Причина, заставившая ее сделать это, должна быть достаточно веской. И еще он догадывался: причина эта не из тех, какие Лили станет обсуждать с ним здесь и сейчас. Вновь надо ждать удобного случая.
— Нет, не выгнал бы, — ответил он.
— Джонни! — Она засмеялась неестественным, вымученным смехом, скрывавшим стыд или нечто большее — какой-то умысел, в котором нелегко признаться. Лили встала, подошла к Гримстеру вплотную и спросила:
— А все-таки, что с вами?
— Не знаю. Может, все дело в том, что я отлично провел утро и поймал рыбину.
— Вы поймали нечто большее. То, что согрело вам душу. Думаете, женщины не замечают? По-моему, мне теперь придется вас остерегаться. — Она заглянула ему в лицо, слегка нахмурилась и продолжила: — Нет, я знаю, в чем дело.
— В чем же?
— Вы на что-то решились, верно?
— Может быть.
— Это касается вашей прошлой жизни? — Ее проницательность уже не удивляла Гримстера. — Или жизни вообще… Ну, например, как жить дальше.
Он протянул руку, тронул девушку за локоть и спросил:
— Вы мне доверяете?
— Вы же знаете, что доверяю.
— Не меньше, чем Гарри?
— Что вы имеете в виду? — Вопрос озадачил ее по-настоящему. — Сегодня вы сам не свой.
— Я говорю вот о чем: если я прикажу вам — нет, не из окна выпрыгнуть, — а нечто для вашего же блага, исполните ли вы приказ, беспрекословно?
После недолгих колебаний Лили ответила:
— Да, наверное. Но я не понимаю, Джонни, что вам взбрело в голову?
— Я и сам пока не знаю точно. Меня лишь одолевают предчувствия. Насчет того, что нам, возможно, придется сделать. И я просто хотел удостовериться, что вы на моей стороне.
— Конечно, я выполню любой ваш приказ. Но разве стряслась беда?
Тогда он улыбнулся ей профессиональной улыбкой. У Гримстера возникло желание сначала смешать сэра Джона с грязью и только потом убить его. Гримстеру захотелось дать Лили все, что обещал ей Диллинг. Найти то, что он спрятал, и заключить сделку от его имени. Но не на условиях Ведомства, которые непреложны: как только документы найдутся, Лили умрет. Холодный расчет сэра Джона обрекал ее красоту, простоту и энергию на безвременную гибель. А она еще может выйти замуж, растолстеть, нарожать от какого-нибудь «порядочного человека» детей, щелкать их по носу за ребячьи проделки, любить и лелеять их, может овладеть богатством, которое оставил ей Диллинг, стать транжирой или скрягой — словом, прожить столько, сколько отпущено ей судьбой. Судьбой, а не сэром Джоном Мейзерфилдом. Душу Гримстера и впрямь что-то согревало: он был терпелив, как никогда. Он не спешил расправиться с сэром Джоном. Тот никуда не денется. В первую очередь нужно добыть завещанное Лили богатство. Теперь он, Гримстер, обязан вернуть ей этот долг, потому что, не умри Диллинг, не появись она в этом доме, он никогда не узнал бы правду о Вальде. Обеспечить безопасность и счастье Лили — это долг чести, который нужно отдать, не дожидаясь освобождения от всех обязательств, кроме одного — перед Вальдой, убитой из-за него, Гримстера.
— Нет, ничего не случилось, — ответил он. — Дела идут хорошо.
— Но о пятнице мы так ничего и не узнали, — резонно заметила Лили.
Направляясь к двери, Гримстер бросил:
— Думаю, мы решим эту загадку.
Он даже не оглянулся. Взявшись за дверную ручку, Гримстер добавил:
— Сегодня я уеду вместе с Копплстоуном. Вернусь поздно, не раньше полуночи.
Глава одиннадцатая
Копплстоун возвращался с эксетерским поездом. За завтраком в то утро Гримстер пообещал подвезти его на станцию. Но вместо того чтобы доехать до Эксетера, он подбросил его до вокзала в Тонтоне. Когда Копплстоун спросил, почему, Гримстер ответил:
— Мне так удобнее. Об остальном прочтешь в отчете.
Копплстоун улыбнулся и, вылезая из машины, спросил:
— Помимо всего прочего, да?
— Да.
— Тут Гаррисон ошибся. Впрочем, он поймет это. Возможно, твоя птичка уже улетела.
— Будем надеяться, что нет.
Убедившись, что Копплстоун сел в вагон (впрочем, он мог выйти на ближайшей станции и позвонить), Гримстер все-таки решил рискнуть. Связь Копплстоуна с Гаррисоном значения не имела, то, что Коппи оказался предателем, не удивило, не встревожило и не вызвало осуждения. Многие ступали на эту дорожку, некоторые удерживались, большинство — нет, и чаще всего они делали это в силу остатков порядочности, поставленной с ног на голову;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68