Взяв соединяющую их прямую за основание, Диллинг со свойственной ему точностью построил равносторонний треугольник, в вершине которого и зарыл чемоданчик.
Гримстер достал рулетку и, укрепив конец у восточного куста, прочертил большим пальцем дугу радиусом в тридцать футов на северном склоне холма, взрывая сухой песок и редкую травку. То же самое он проделал еще раз, взяв за центр дуги западный куст. Там, где дуги пересекались, Гримстер вонзил лопатку.
Он выпрямился и ненадолго замер, слился с тенями, прислушался. Потом на коленях, чтобы не слишком возвышаться над холмом, начал копать, сбрасывая податливый песок вниз на склон. Копать было легко, ничто не мешало, камни не попадались. На глубине двух футов лопата стукнулась о край чемоданчика. Гримстер руками выгреб оставшийся песок.
Когда Гримстер поднялся с колен, держа в руках чемоданчик, в одном из бараков у дальней оконечности загона кашлянул и взревел один лев, а другой ответил ему. Оставив лопату там, где она лежала, Гримстер с чемоданом под мышкой спустился с холма к дороге, перешел ее, поднялся к заросшему папоротником склону, миновал дуб и очутился на другой дороге, которая шла выше. До главного забора оставалось всего пятьдесят ярдов. На фоне посветлевшего неба высокий толстый дуб у внутренней ограды казался черным. Завтра обнаружат и лопатку, и яму на холме, и веревочную лестницу, которую Гримстер оставил намеренно. Так рождаются тайны. Джон улыбнулся, подумав, о рекламе, какую создаст герцогу: очереди машин вырастут, дорогу у подножья холма перекроют, и даже слава львов поблекнет для туристов, которым покажут таинственную яму.
Гримстер уже почти дошел до дуба, как вдруг из-за ствола ему навстречу шагнул человек, двинулся по склону и остановился в нескольких ярдах. Темнота не помешала Гримстеру узнать его, увидеть, как свет звезд отражается от пистолета, который он держал в руке. Это был Гаррисон. Разделенные четырьмя ярдами травы и папоротника, они посмотрели друг на друга, и Гаррисон негромко, добродушно произнес:
— Джонни. Догадливый Джонни. Но будешь ли ты благоразумным, Джонни?
Гримстер попытался выпустить чемоданчик из-под мышки и взять его за ручку.
Взмахом пистолета Гаррисон остановил его:
— Держи чемодан под мышкой. Впрочем, я все равно не стану в него стрелять.
— Чего ты сюда притащился? Прогуляться перед сном захотелось? — весело спросил Гримстер.
— Нет. Если Джонни куда-то забрался, я должен сделать так, чтобы он оттуда не вернулся. Твое положение безнадежно — шанс появится только, если ты станешь слушаться меня.
— Неужели?
— Да, черт возьми. Брось чемодан на землю, спустись с холма и стой там, пока я не уйду.
— А если нет?
— Тогда мне придется тебя убить. Жаль, потому что сейчас это уже не нужно. Джонни, брось чемодан и уйди.
— Как ты попал сюда? Тебя навел Прингл?
— Не заговаривай зубы, Джонни. Время работает против тебя. Но я не хотел бы убивать, так ничего и не рассказав. Между нами так не принято. — Гаррисон слегка поежился, пошевелил плечами под пиджаком. — Да, Прингл. Ему пришло в голову, что чемоданчик может быть зарыт где-то здесь. Прингл тут работал. А Диллинг интересовался зоопарком. И Прингл не раз возил его сюда. Тебя интересует еще что-нибудь?
— Нет.
Остальное — дело техники. Простая беготня. Приплатив бармену, горничной или официанту во всех гостиницах на пятнадцать миль вокруг, Гаррисон дал им фото Гримстера и Лили, номер телефона, по которому нужно позвонить, если кто-нибудь из них объявится, и пообещал за звонок еще сто фунтов. Что ж, в любой гостинице найдется кто-нибудь, согласный «помочь». Гримстер допускал такую возможность, но защититься от нее никак не мог. Теперь все варианты спасения свелись к одному — бросить чемоданчик и уйти. Но как раз на это он ни за что не хотел соглашаться.
— Хватит разговоров, Джонни. Брось чемодан и уходи — или тебе крышка. — Гаррисон указал свободной рукой в сторону склона.
Гримстер опустил чемоданчик, но не отошел.
— Уходи, — приказал Гаррисон.
— Незачем. — Гримстер ткнул чемоданчик носком ботинка. — Я все равно принес бы его тебе, а не им. Они убили Вальду. Я просто первым хотел заполучить его и подержать у себя, чтобы взять с вас подороже. Поэтому я позволил тебе обнаружить нас с Лили. Поэтому я остановился здесь, в Уоберне, а не где-нибудь в пятидесяти милях отсюда. Мне нужно было лишь несколько минут, чтобы убраться с чемоданом и…
— Джонни! — Гаррисон прервал его уже не шепотом. — Хватит болтать. Тебе ничто не поможет. Ты нам не нужен. Ты слишком опасен. Убирайся сейчас же, и останешься в живых… Не исключено даже, что успеешь поквитаться с сэром Джоном. Уходи, Джонни. Лучше уходи!
Последние слова Гаррисон почти выкрикнул, и Гримстер понял, что времени больше не остается. Он и сам однажды убил человека после такого же ультиматума. Когда стоишь с пистолетом в руке, можно позволить обреченному почесать языком, потому что ему нужно время подготовиться к смерти, а потом наступает пора стрелять, и ты начинаешь считать в уме до двадцати, или до десяти, или до пяти, или до любого числа, какое тебе позволит выбрать совесть. И Гримстер понимал, что именно этим теперь и занимается Гаррисон, а он не отличается ни великодушием, ни излишней щедростью.
Едва эта мысль пронеслась в сознании, как Гримстер увидел, что позади Гаррисона медленно движется вытянутая тень. Рыжая шкура льва в бледном ночном свете казалась серой, грива и мускулистые лапы оставались в тени, большая голова была опущена, огромное, приникшее к земле тело двигалось бесшумно; каждый шаг, каждое движение лап и бедер было неотъемлемой частью ритуала охоты, который неизменно оканчивается смертельным для жертвы прыжком…
Негромко, но с напряжением в голосе, уповая на то, что Гаррисон еще не закончил мысленный отсчет, Гримстер сказал:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68