А теперь, подобно Фоме Неверующему, он погрузил персты в разверстую рану — и поверил.Он выключил телевизор и видеомагнитофон и направился в комнату Кьяры. Дверь была открыта, и он вошел без стука. Дочка полулежала на кровати, опираясь на подушки. Одной рукой она обхватила сидевшую на краешке кровати Паолу, а в другой держала изрядно потрепанную игрушечную собачку, которую ей подарили в шесть лет.— Ciao, papa, — сказала Кьяра. Она посмотрела на Гвидо, но не улыбнулась ему, как обычно.— Ciao, Angelo, — ответил он и подошел поближе к кровати. — Кьяра, как ужасно, что ты это увидела. — Он сам чувствовал, как глупо звучат его слова.Дочка пристально на него посмотрела, пытаясь понять, нет ли в его словах упрека, но там было только жгучее раскаяние, которого она в силу своего возраста была не в состоянии расслышать и уж тем более понять.— Они что, правда ее убили, папа? — спросила она. А Гвидо так надеялся, что дочка убежала, не досмотрев до конца. Он кивнул:— Боюсь, что да, доченька.— Но зачем? — спросила Кьяра со смесью ужаса и растерянности в голосе.Он унесся мыслями за пределы комнаты. Он попытался вспомнить о чем-нибудь возвышенном; попытался подобрать хоть какие-то слова, чтобы убедить, уверить собственного ребенка в том, что, каким бы подлым и жутким ни представлялся ей этот мир после просмотра злосчастной кассеты, он на самом деле не так уж плох; что зло — это случайность, а милосердие и доброта — то правило, которое движет людьми.— Зачем, папочка? Зачем они это сделали?— Не знаю, Кьяра.— Но они же по-настоящему ее убили, да?— Не надо об этом, моя хорошая, — прервала ее Паола, привлекла поближе к себе и поцеловала в макушку.Но Кьяру не так-то легко было остановить.— Убили, да? — повторила она.— Да, Кьяра.— Она взаправду умерла?Паола попыталась взглядом заставить его промолчать, но он сказал:— Да, Кьяра, она умерла.Кьяра положила свою потертую игрушечную собачку на коленку и уставилась на нее.— Кто дал тебе эту кассету, Кьяра? — спросил Гвидо.Она дернула собачку за длинное ухо, но не сильно, ведь оно уже когда-то отрывалось.— Франческа, — проговорила она, помолчав. — Она дала мне ее сегодня утром перед уроками.— Она что-нибудь сказала о том, что там записано?Теперь Кьяра заставила собачку стоять у себя на коленке. Наконец она ответила:— Она сказала, что слышала, будто я всем вокруг задаю про нее вопросы и что делаю это, наверное, из-за смерти ее отца. Она решила, что я этим занимаюсь потому, что ты у меня полицейский. А потом она дала мне пленку и сказала: «Посмотри, если хочешь узнать, за что могли решить убить моего отца». — Она принялась наклонять игрушку из стороны в сторону, заставляя ее двигаться.— А еще что-нибудь она говорила? Вспомни, Кьяра.— Нет, папа, только это, и все.— Ты знаешь, где она взяла эту кассету?— Нет, она сказала только, что из этой записи видно, почему кто-то мог захотеть убить ее отца. Вот только я не понимаю, какое ее папа имеет ко всему этому отношение?— Не знаю.Паола встала с кровати так резко, что Кьяра выпустила из рук свою собачку, и она плюхнулась на пол. Паола нагнулась, подняла игрушку и замерла на какое-то время, крепко вцепившись в потертый плюшевый комочек. Потом, очень медленно, она наклонилась к Кьяре, посадила собачку ей на колени, нежно погладила дочку по голове и вышла.— Кто были эти люди, на пленке, пап?— Думаю, сербы. Но я не уверен. Надо дать послушать специалистам, они смогут сказать точно.— И что тогда? Вы их арестуете и посадите в тюрьму?— Не знаю, милая. Их не так-то просто найти.— Но ведь их же надо отправить в тюрьму, правда?— Конечно.— И все-таки, как ты считаешь, что имела в виду Франческа, когда говорила про своего отца? — Тут Кьяру вдруг осенило, и она проговорила испуганно: — Неужели это он все снимал?— Нет, конечно. Я уверен, что это не он.— Тогда что же она имела в виду?— Не знаю. Это мне только предстоит выяснить. — Дочка сосредоточенно пыталась завязать уши собаки узлом. — Кьяра?— Да, папа? — Она подняла глаза и посмотрела на него с таким видом, словно ждала, что он произнесет слова, от которых все сразу встанет на свои места, все сделается легким и понятным, будто ничего и не произошло.— Знаешь, мне кажется, тебе не стоит больше разговаривать с Франческой.— И расспрашивать никого тоже больше не надо?— Да, не стоит.Она помолчала, обдумывая его слова, а потом спросила нерешительно:— А ты на меня не злишься?Брунетти склонился над ней:— Нет, разумеется, нет. — Он не был до конца уверен, что голос не выдаст его эмоций, поэтому сделал паузу и сказал: — Смотри, как бы твой Гав опять без уха не остался.— Смешной он у меня, правда? — спросила Кьяра. — Видел ты где-нибудь псов с такими вот проплешинами?Брунетти щелкнул собачку по носу и сказал:— А как думаешь, часто собачек жуют, как это делала в детстве одна наша общая знакомая?Она улыбнулась, выбралась из-под одеяла и свесила ноги с кровати.— Ладно, надо уроки делать, — объявила она и встала.— Ну и правильно. А я пойду с мамой поболтаю.— Папа, — окликнула она его, когда он направился к двери.— А?— И мама на меня тоже не злится?— Кьяра, — проговорил он, чувствуя, как предательски задрожал его голос, — ты наша с мамой самая большая радость. — И добавил твердым тоном: — А сейчас за уроки. — И, дождавшись ответной улыбки, вышел из ее комнаты и закрыл за собой дверь.Паолу он нашел на кухне. Она стояла у раковины, в руках у нее жужжал комбайн для резки овощей. Когда Гвидо зашел, жена взглянула на него и сказала:— Пусть хоть потоп, хоть конец света, а ужин должен быть на столе, правильно? — Она улыбнулась, и у Гвидо камень свалился с души. — Как там Кьяра?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81