— Да-да, конечно. — А потом уточнил: — Но поселиться там вы бы не могли?— В Бразилии лучше.— Наверное. Но теперь вы не сможете туда уехать.Она промолчала.— Может, расскажете мне, как все было? Мы с вами, конечно, еще не в квестуре, и здесь нет вашего адвоката, я это понимаю. Но мне все-таки хотелось бы узнать, почему вы это сделали.— Этого хотелось бы вам или полиции?Он вздохнул:— Боюсь, сейчас разницы уже нет. Больше нет. Она с интересом взглянула на него, но не из-за того, что он сказал, а из-за того, как вздохнул.— Что теперь будет? — спросила она.— С вами?— Да.— Это будет зависеть… — начал он и осекся. Он хотел сказать, что все будет зависеть от причин, по которым она пошла на это, но потом вспомнил, что речь идет о смерти троих человек. Мотив не будет иметь особого значения для судьи, которому поручат разбирать дело об абсолютно хладнокровном преднамеренном тройном убийстве.— Не знаю, — честно ответил он. — Ничего хорошего ждать не приходится.— Да мне это и не важно.Брунетти поразило, с какой легкостью она это сказала.— Как так?— Да так, что они в любом случае этого заслуживали!Брунетти открыл рот, чтобы сказать, что никто не заслуживает смерти, но, вспомнив увиденное на кассете, промолчал.— Расскажите.— Вы знаете, что я на них работала?— Да.— Нет, не сейчас. Вам известно, что я работала на них с того момента, как оказалась в Италии?— Вы работали на Тревизана и Фаверо?— Нет. Тогда бизнесом заправляли другие люди. Потом они продали дело Тревизану.— Так он купил это дело? — Гвидо было странно и дико, что она говорит об этом словно о покупке магазина.— Да. Я не знаю, как это произошло. Я только знаю, что в один прекрасный день старые хозяева исчезли и появился Тревизан.— А вы на тот момент?..— Относилась к так называемому middle management Менеджмент среднего звена (англ.)

. — Она произнесла это с откровенной иронией.— Что вы имеете в виду?— Я имею в виду, что мне больше не приходилось отдаваться по дешевке, — сказала она и покосилась на Брунетти, чтобы проверить, удалось ли ей шокировать комиссара. Однако тот не изменился в лице и с прежней интонацией спросил:— Как долго вы этим занимались?— Работала проституткой?— Да.— Я сюда за тем и приехала, — сказала она и замолчала. — Нет, не так. Я приехала сюда молоденькой девушкой, влюбленной в итальянского парня, который пообещал мне золотые горы, если я соглашусь переехать в его страну. Я свои обещания выполнила, а он нет. Как я вам уже сказала, я родом из Мостара. Иными словами, из мусульманской семьи. Но вообще-то никто из моих родных в мечеть даже не заглядывал. Разве что мой дядя, но его все считали сумасшедшим. Меня даже отдали учиться в школу при монастыре. Родители считали, что католическая школа дает хорошее образование, так что я проходила туда двенадцать лет.Он заметил, что они едут по правой стороне канала, протекающего между Венецией и Падуей, мимо знаменитых вилл Палладио. Дорога была ему знакома, и все же вилла на другой стороне канала, с размытыми в лунном свете контурами, с одним-единственным светящимся окном, показалась ему фантастической.— Это до того избитая история, что я не стану вам ее подробно рассказывать. Я была влюблена, приехала сюда. И месяца не прошло, как я оказалась на улице. У меня не было паспорта, я не знала ни слова по-итальянски, правда, шесть лет латыни и уйма заученных в школе молитв не пропали даром, и язык я освоила быстро. Примерно так же быстро я усвоила, что нужно делать, чтобы преуспеть. Я всегда стремилась к успеху в любом деле и для тогдашнего своего занятия не делала исключения.— И как же вы добивались успеха?— Я очень хорошо выполняла свою работу. Я содержала себя в чистоте, помогала тем, кто за нами присматривал.— Чем помогали?— Рассказывала им об остальных девушках. Дважды предупреждала о готовившемся побеге.— Что случилось с теми, кто задумал бежать?— Их избили. Одной из них, по-моему, переломали пальцы. Они если били, то так, чтобы мы все-таки не прекращали работать — кто же станет вредить собственному бизнесу?— А как еще вы им помогали?— Называла им имена своих клиентов, и некоторых из них, видимо, потом шантажировали. Мне всегда удавалось распознать среди клиентов людей нервных и неуравновешенных. Таких я начинала расспрашивать, говорить с ними за жизнь, и рано или поздно они рассказывали мне про своих жен. Если с них было что пощипать, я выясняла их имена и адреса. Это было несложно. Мужчины — существа слабые. Думаю, это из-за тщеславия. Они помолчали, и Брунетти спросил:— Что было потом?— Потом меня забрали с панели. Они поняли, что от меня куда больше проку в качестве менеджера. — Она произнесла английские слова практически без акцента, похоже, в языковой стихии она чувствовала себя как рыба в воде.— И чем же вы занимались в качестве менеджера ? — спросил он.— Я беседовала с новенькими, объясняла им, что и как, советовала вести себя смирно, — сказала она и небрежно добавила: — Я довольно быстро выучила испанский, это тоже оказалось полезным.— Зарабатывали много?— Да, когда приобрела определенный статус. За два года накопила достаточно, чтобы купить турагентство.— Но при этом вы продолжали на них работать?Она пристально взглянула на Брунетти и проговорила:— Если человек начинает на них работать, это на всю жизнь.Зажегся красный сигнал светофора; она остановилась, но так и не повернулась к Гвидо лицом. Вцепившись в руль, она смотрела прямо перед собой.— И вас не угнетало, что вы занимаетесь такими делами?Она только пожала плечами в ответ. Зажегся зеленый, и они тронулись.— Бизнес развивался не по дням, а по часам. Каждый год — да что там, каждый месяц, приезжали все новые и новые девочки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81