— Сегодня Рождество, но празднование начнется только через три часа. Я — ваш суверен, и хочу, чтобы ко мне относились с уважением. — На его лице мелькнула улыбка.
Он жестом позвал нас обратно в баню, и толпа разошлась. Какая-то женщина шлепнула мальчика, который кинул в нас снежок.
Мы вновь вернулись в тепло. Как только мы закончим купания, до конца дня баня будет в распоряжении простолюдинов.
В течение двух или трех недель после Рождества работать на улице невозможно. Путешествовать также невозможно, а значит, нет необходимости в защите. По традиции после обеда в Рождество никто в округе не работал.
Никто никуда не ходил, но все же люди веселились. Порядка практически не было. Еда и выпивка за счет графа, хотя предполагалось, что каждый должен принимать участие в подготовке праздника.
Подарки дарили два дня. В Рождественскую ночь, 25 декабря, было принято дарить подарки людям своего сословия. На двенадцатую ночь, 6 января, дарили подарки тем, кто выше или ниже по статусу. Что касается дворовых девушек — Кристины и компаний, — то они получали рождественские подарки дважды.
Как следует согревшись, мы вернулись в замок. В подчинении графа Ламберта состояло около ста сорока рыцарей; все они, за исключением пана Мешко, устраивали праздники в своих собственных домах. Обычно человек шесть несли дворовую службу в Окойтце, а еще два с половиной десятка охраняли дорогу.
При слове «замок» на ум приходит несколько картин. Первым делом представляешь себе огромную каменную твердыню типа Мальборка на Ногате, возле Гданьска, где киногерои в доспехах сражаются на рыцарском поединке. Второй тип — укрепленные жилища викингов, где воины-язычники пьют мед, сидя вокруг огня, над которым жарится мясо, а затем засыпают прямо на скамьях. Третий — с просторными залами и потолками в лепнине, картинами на стенах и дамами в кринолинах и с глубокими декольте.
Окойтц был совсем иным. Он больше походил на бревенчатый форт из американских фильмов про ковбоев — почти квадратный, со сторожевыми башнями по углам. Стены достигали примерно четырех метров в высоту и двухсот в длину. Около двухсот крестьян и их детей жили в хижинах, пристроенных к внешней стене, обычно одна семья в одной комнате. Вдоль половины стены тянулись конюшни.
Внутри бревенчатых стен вокруг небольшой площади располагались специальные здания — кузница, пекарня, баня, два отхожих места и мельница, где камень вращали вручную. Одна из сторожевых башен служила постоялым двором; остальные служили комнатами для приезжавших в гости рыцарей, когда в замке не было места.
В центре этого укрепленного поселения стояли непосредственно замок и церковь. Несмотря на то, что они представляли собой единое здание, обычно их считали отдельными помещениями. Возможно, потому, что церковь была открыта для всех, а в замок можно было попасть лишь по приглашению.
Граф мог проходить из своих палат прямо на хоры и слушать мессу оттуда. Но он никогда не делал этого и всегда садился на скамью в переднем ряду, чтобы подавать пример.
Церковь, замок и почти все остальные постройки были бревенчатыми. Доски использовались редко, только там, где это действительно необходимо, например, для полов и дверей. Кирпичи и камень встречались еще реже, а металла почти не было вообще, за исключением, пожалуй, дверных петель.
Здесь все отличалось новизной. В некоторых местах дерево даже еще не успело обветриться. Думаю, постройкам было около трех лет.
Рюкзак принесли мне прямо в комнату. Достав бритвенные принадлежности и воспользовавшись тазом с водой, я избавился от трехдневной щетины и наконец почистил зубы. Кошелек с золотом куда-то исчез, но здесь я был среди друзей; вероятно, они спрятали его в безопасное место.
Я надел нижнее белье и уже собирался влезть в свою грязную одежду, как в комнату вошла Янина. Большинство людей стучатся, прежде чем войти, но, видимо, к придворным дамам это не относилось. Или, может, они просто не хотели. Девушка принесла сверток с одеждой.
— Пан Конрад, у нас не было времени постирать твою одежду, в доспехи тебе пока не нужно облачаться, по крайней мере на празднике. Эти вещи были сшиты для графа Ламберта, но оказались ему велики. Он сказал, чтобы я отнесла их тебе.
— Спасибо, Янина. Граф очень великодушен.
Кажется, она чего-то ожидала, но дворовые графа приравнивались к знати; не принято было давать им деньги. Хотя в присутствии действительно знатных дам к ним относились почти как к обычной прислуге.
Янина разложила одежду в изножье кровати. Кровать эта была громадная: два с половиной метра в длину и более двух — в ширину. Над ней располагалась рама с пологом.
— Думаю, это будет тебе впору.
Она поднесла ко мне тунику и разгладила. Девушка так старательно разглаживала, что мне вскоре стали ясны ее намерения.
— Да, — сказал я. — Я уверен, она мне подойдет. Вышивка здесь просто замечательная. Вы сами вышивали?
— Да, пан Конрад. Но рукава получились слишком длинными, видишь? А тебе придется в самый раз. Мне всегда после бани так жарко! Ты не возражаешь?
Даже не дождавшись моих возражений, она сбросила с себя платье, оставшись в длинной сорочке.
— Все в порядке, главное, чтобы тебе было удобно. — Я порылся среди принесенных ею вещей. — Это чулки-брюки?
Я таких отродясь не видел. Чулки из ткани, но обтягивающие, наподобие женских колготок. Сверху на них были подвязки.
— С короткими штанами их не носят. Нужны вот такие, с поясом. — Она быстро стянула с меня трусы.
— Интересно. Какие башмаки странные.
Эта игра начала меня забавлять. Очень необычно ощущать себя жертвой, а не охотником!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81