А что теперь? Маша погибла, Аркашка инвалид, дача вон вся гниет и разваливается, участок зарос бурьяном, Катька радуется как последняя дура поганому "Жигуленку", а у него дом в Европе, лимузины, деньги, здоровья хоть отбавляй, и даже правый глаз, хоть плохо, но видит. Так-то вот, смеется тот, кто смеется последним, господин Корнилов, простой советский дипломат. Аркашка проживает последние накопления, скоро спустится за грань прожиточного минимума, а он колесит и летает по всему миру, наслаждаясь его прелестями и красотами... И надо же, при всем этом эти людишки умудряются пренебрегать им... Ничего, ещё не вечер, самое интересное впереди, он увидит их всех, ползающих в грязи, молящих его о пощаде. Что ж, он будет великодушен - когда он вдоволь насмеется над ними, когда он разорит их до конца, тогда, может быть, он и отпустит эту Катьку со своим изувеченным придурком доживать свою убогую жизнь где-нибудь на окраине Москвы или лучше в дальнем Подмосковье в комнате в коммуналке на грошовый оклад, пусть себе радуются, даже пусть плодятся, беднее будут. Все впереди, господа хорошие, и дачку вашу полуразвалившуюся сожжем дотла, и квартирки потребуем продать нам за бесценок, все сумеем сделать, чтобы вас осчастливить...
Он стоял перед терраской и курил. Предстоящая месть будоражила ему душу. Он даже вспотел, лоб покрылся испариной. Хорошо, что он зашел сюда, эти места, где им впервые пренебрегли, придали ему сил для возмездия... Может быть, даже он наберется выдержки и завтра даст им отгулять свою жалкую свадебку, но потом...
Он обошел весь дом вокруг и вдруг остановился, пораженный увиденным им в окне.
Несмотря на яркий солнечный день за окном горела настольная лампа. А рядом с лампой он увидел силуэт человека. Ворон приблизился к окну и вгляделся. Вот это да! Это был Аркашка Корнилов, седой, с усами, он сидел на чем-то и как-то странно глядел вперед. Голова его подергивалась, как у припадочного. Потом Ворон с удивлением увидел, что голова стала куда-то удаляться. Он прильнул к окну и обнаружил, что Аркадий едет вперед на инвалидной коляске. Ну дела! Ну надо же! Неудачи, неудачи, и вот - как это все замечательно. Сам Дьявол кидает Аркашку в его лапы. Ворон стал обходить дом с разных сторон и наблюдать, куда денется жалкий инвалид, куда он поедет на своих колесиках. Зрелище настолько радовало его, настолько восхищало, что он не мог оторваться. Какое удовольствие смотреть на это! Чего стоят все жизненные блага перед таким удовольствием? Вот теперь он его навестит... Ох, как сейчас он над ним покуражится, слава Богу, что он не разбился тогда вместе с Машей! Но... радость радостью, а хорошо бы проверить, нет ли кого ещё дома.
- Эй! - крикнул он своим людям. - Идите сюда!
Те быстренько подбежали.
- Вот что, зайдите в дом, ну, скажите - проверяем, нет ли утечки газа, пройдите по всем комнатам и посмотрите, кто дома. Ну, пошли! А я выйду за калитку.
Они постучали в дом. "Открыто, войдите!" - ответил им слабый голос. Они вошли и минут через десять вышли.
- Ну что? - с нетерпением в голосе спросил Ворон.
- Там какой-то инвалид ненормальный на коляске по дому катается, дергается весь, смотреть противно, - сказал Рыжий.
- А больше никого нет?
- Нет никого. Он пытается что-то сказать, свадьба, мол, дочери, скоро продукты привезут. Предлагал нам даже выпить с ним. Но мы отказались.
- Зря отказались. Он ведь от души предлагал, на радостях.
- Да ну, - брезгливо поморщился Рыжий. - Западло с таким пить, он весь дергается, подмаргивает, руки ходуном ходят. Не люблю я эти дела.
- Напрасно. Старость надо уважать. Ладно, идите к машине. Я буду примерно через часочек, мне надо с этим инвалидом потолковать, давно мы с ним не виделись, смолоду.
На лице его была написана такая нескрываемая радость, что Рыжий и его спутник даже поразились - обычно Ворон был мрачен и суров, а тут буквально лучился от радости. Рыжий, конечно, частично понимал, в чем дело, инвалид был отцом той самой Кати, которую они с Помидором изнасиловали по приказу Ворона и которая теперь выходит замуж. Второму же все было непонятно, и Рыжий ничего ему объяснять не стал.
Ворон поправил рубашку, причесал свои седые бакенбарды и направился к дому.
Постучал.
- Открыто, открыто, входите! - раздался дребезжащий голос.
Ворон вошел. Перед ним в инвалидной коляске, весь дрожащий и дергающийся сидел Аркадий Корнилов. Ворон пристально глядел на него, наслаждаясь этим зрелищем.
- Здравствуй, Аркадий, - наконец, произнес он.
- З-з-здравствуйте... А в-вы кто?
- Неужели не узнал? Пригласи зайти, поговорим.
- Д-да, п-проходите, пожалуйста, вы извините, я вот... После инсульта.
Аркадий проехал на коляске в комнату, за ним вошел Ворон.
- Сесть приглашаешь?
- Д-да, конечно... В-вот здесь вам будет удобно.
Да, эта комната была ему знакома! Вот здесь он сидел рядом с Машей, здесь он в первый и в последний раз поцеловал её в лоб, что, разумеется, видел через окно ревнивец Аркашка. И вот... Маши нет, а они с Аркашкой здесь. Но каждый на своем месте.
- С-слушаю вас, - проговорил Аркадий, вглядываясь в лицо гостя.
- Помнишь, Аркаш, осень семьдесят третьего? Мостик, Олега Быстрова. Как я тогда глупо поскользнулся на этих мокрых листьях и в воду грабанулся. А ты подумал, что я утонул. - Ворон расхохотался. - Я, Аркаш, с метромоста прыгал на спор, что же мне этот мостик? Это ты мостика побоялся, и Машеньку свою гордую под мостик и отправил, на сей раз уже насовсем. Узнал теперь друга Олега, тобой убиенного, из-за которого ты столько лет места себе не находил?
Видимо, Аркадий узнал, потому что весь покраснел, задергался, как картонный паяц на веревочке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137