Шотландец был поражен, увидев, что огромный апач рыдает, как ребенок. Никогда до этого он не видел плачущего апача. Собственно, как Маль-и-пай и Пелон. В этих землях знавали слезы от попавшей в глаза пыли или песка, но чтобы влага появлялась под влиянием чувства?.. Да еще на людях? Конечно, ни женщину, ни мужчину нельзя упрекнуть в том, что они поддались настроению и выказали слабость в подобный момент. Но по-настоящему реветь? Чтобы слезы текли ручьем? О таком в стране апачей не слыхивали. Маккенна сообразил, что Пелону и Маль-и-пай страшно неудобно за соплеменника, поэтому отвернулся и, понимая, что в данном жутком случае это наилучший выход, заговорил, обращаясь к одному Хачите.
— Друг мой, — сказал он громадному апачу, — нельзя ли нам отойти и поговорить? Можешь высказать все, что накопилось у тебя в душе или просто помолчать. Посидим и пусть воспоминание об этом ужасном происшествии улетучится подобно дыму. В том, что случилось с этой несчастной женщиной, твоей вины нет. Если хочешь, я постараюсь объяснить, почему. — Шотландец сделал небольшую паузу, чтобы дать великану пораскинуть тем, чем следовало раскинуть, и добавил:
— Ты ведь знаешь, Хачита, что твой погибший у Скаллз друг мне доверял. Ведь так?
Тут старатель сжульничал. На самом деле, он понятия не имел о том, как к нему относился Беш, но индейцы чрезвычайно чувствительны, и Маккенна посчитал, что молодой воин чирикауа отвечал взаимностью на его симпатию и расположение. В этом шотландец оказался прав.
— Так, — ответил Хачита, поднимая необъятную голову и растирая рукой слезы, — это правда. Мой друг, погибший у колодца, говорил мне, что если с ним что-нибудь случится, я могу тебе довериться; говорил, что ты хороший белый. И еще что-то — не по поводу тебя, а о самом важном. С того момента, как он упал, я все пытаюсь вспомнить. Но ты же знаешь, патрон, что с таким, как у меня, скудным умишком…
— Не так уж он скуден, твой ум, — ответил Маккенна. — Просто ты не суетишься, поэтому счастливее многих. Это удел храбрых. А теперь давай присядем у тополей и попьем кофе.
Хачита покорно кивнул, и они двинулись к деревьям.
Но Пелон уже пришел в себя.
Появившись внезапно из-за спины Маккенны, он сипло проговорил:
— Минуточку! Какого черта ты тут себе позволяешь? Ничего мне не сказал о сестре. Отчего она умерла?
— Шея, — ответил Маккенна. — В припадке страсти Хачита сломал ей шею. Свернул, как цыпленку, можешь сам пощупать. Но он не ведал, что творит. Поэтому невиновен.
— Да знаю я, знаю, — проворчал бандит. — Черт побери! Ты не должен был напоминать…
— Па! — Это Маль-и-пай поспешила присоединиться к ним. — Невиновен! Вы, мужчины, всегда невиновны. Черт, а что бы вы сделали, например, с жеребцом, который, не зная, как покрыть кобылу, сначала бы забил ее до смерти копытами, а затем зубищами ободрал в любовной игре шею. Я спрашиваю, чтобы вы с ним сделали? Проклятье, да вы, ублюдки, просто бы его убили, вот и весь сказ. Отвели бы сукина сына куда-нибудь подальше в чаппаралль и пустили бы пулю гулять в его безмозглой голове, вот и все!
Пелон вовремя к ней прыгнул и успел вывернуть из рук старый винчестер, когда старуха уже собиралась прострелить Хачите голову.
— Будь ты проклята! — крикнул он. — Хочешь стрелять в узком каньоне в то время, когда мы ждем…
Ему не удалось закончить выволочку: полукровка вспомнил о том, что мгновенно умерило его ярость.
— Боже мой! — прошептал Пелон. — Мы забыли о Микки!
Он швырнул старухе ружье, а сам нагнулся за карабином, лежащим возле костерка. В это время позади раздался насмешливый голос, от которого все замерли. Голос почти девичий, но в котором звучала шепелявость, сравнимая разве что со звуком трещотки гремучей змеи.
— Уж конечно, — сказал голос по-испански, — вы позабыли о Микки, — а вот Микки о вас не забыл.
Пелон Лопес очень медленно выпрямился, оставив винчестер там, где тот лежал. Он шепотом приказал Маль-и-пай положить свое ружье рядом. Без единого звука старая скво повиновалась: репутация Микки Тиббса была ей хорошо известна. Маккенна, стоя спиной к пришедшему и глядя на верхушки каньона, не пошевелился. Хачита рядом с ним застыл, как изваяние. Ни один из них не повернулся, чтобы посмотреть на нежданного гостя. В подобных обстоятельствах индейцы ни за что не станут выказывать излишнее любопытство или пялиться. Иначе говоря, никому бы и в голову не пришло развернуться, чтобы посмотреть на Микки, пока бы он сам не соизволил этого предложить. Но Хачита винчестера не выпустил.
— Эй, ты, — позвал Микки Тиббс. — Громила. Положи-ка ружьецо к остальным.
Хачита не пошевелился. Маккенна, с тревогой наблюдая за ним, понял, что апач пытается думать. Ему следовало немедленно решить, что делать с ружьем. Походило на то, что он собирался им воспользоваться, а шотландцу не хотелось видеть как совершенно напрасно погибнет великан — «инноцентон».
— Не делай этого, амиго, — сказал белый тихо. — Нет никакой надобности…
— Есть надобность, патрон. Чтобы оправдаться в ваших глазах, я сейчас развернусь и пристрелю его.
— Нет! — коротко упредил Маккенна ненужные действия. — Стой спокойно и брось ружье на землю.
— Громила, — сказал Микки своим высоким, похожим на острие ножа голосом. — Я слышал твое хрюканье. Прежде, чем ты попытаешься меня пристрелить, пусть Пелон и Маккенна повернутся и взглянут на щит, которым я прикрываюсь. Не думаю, что им захочется увидеть в нем несколько пулевых отверстий.
— Хачита! — крикнул Пелон. — Не двигайся! Тут что-то не так. Воняет паленым. Ладно, Маккенна, давай повернемся.
Они повернулись, ожидая увидеть рядом с Микки что-нибудь типа полка кавалерии, гаубичную батарею или, по крайней мере, полдюжины апачских разведчиков.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73