Зато прямо под рукой оказались сигареты и виски с содовой на маленьком столике, заботливо придвинутом к креслу. И я даже потянулся к ним, но, поколебавшись, предпочел вынуть из кармана собственный портсигар и закурить свою сигарету. В любом случае ясность головы следовало постараться сохранить. От меня зависела судьба Найланда Смита и, кто знает, может быть, судьбы миллионов людей!Некоторое время я курил, пытаясь расслабиться, и думал… думал… Пока я оставался в неподвижности, оковы не причиняли мне неудобств. Однако попытка хоть немного продвинуться по комнате, по-черепашьи волоча за собой массивное кресло, закончилась полнейшей неудачей.В доме царила абсолютная тишина. Тяжелые золотые драпировки, казалось, поглощали все звуки.Долго я сидел так, куря сигарету за сигаретой. Потом наконец одна из двух дверей, выходящих в комнату, открылась. Вошел огромный негр, неся поднос с сандвичами и фруктами, и поставил его на столик рядом с креслом, окинув меня кровожадным взглядом маленьких, глубоко посаженных глаз. Ширина плеч этого великана поразила меня. Не сказав ни слова, он удалился, тихо прикрыв за собой дверь.Наблюдали ли за мной? Избежал ли я еще одного отравления, отказавшись от сигарет и виски? Что они, собственно, таким образом выиграли бы? Я и без того находился в полной их власти. Нет, тайное отравление было совершенно бессмысленным.Сообразив это, я съел сандвич и выпил немного виски.Тишина…Фигурка Кали на дверце шкафа завладела моим вниманием. Я принялся изучать ее настолько пристально, что в конце концов мне стало казаться, будто она движется.Кали — символ дьявольской организации, во власти которой я находился…Дверь открылась, вошла Фа Ло Ше.— Рада, что вы обратились к голосу рассудка, — проговорила она. — Вам это необходимо. Вы еще не готовы для очередной инъекции, и потому придется дать мне обещание… ненадолго, всего на полчаса…Она стояла в открытых дверях, упершись в бедро тонкой рукой. Полированные ногти блестели, как самоцветы, глаза смотрели безжалостно. Было в ее поведении нечто непривычное. Я не мог определить, что именно, но безошибочно почувствовал: что-то у мадам Ингомар не заладилось.— Естественно, я должен отказаться, — с улыбкой произнес я.— Вы так полагаете?— Без сомнения.Она улыбнулась, и я заметил, как ее чувственные губы дрогнули, выдавая слабость, которую невозможно было прочесть в нефритовых глазах. Потом она хлопнула в ладоши. Большой изумруд на указательном пальце зловеще блеснул.Появился огромный нубиец. Фа Ло Ше что-то быстро сказала, и он направился ко мне.— Не сопротивляйтесь, — мягко попросила она. — Тем более что это абсолютно бессмысленно. Он может вас придушить одной левой. И сделает это не задумываясь, стоит мне приказать. Но пока что я предпочитаю оставаться милосердной.Негр связал мне за спиной кисти рук, одним небрежным движением, не затрудняя себя развязыванием узлов, порвал веревку, привязывавшую меня к креслу, без видимых усилий поднял меня и вынес из комнаты.— Через полчаса я снова освобожу вас, — проговорила вслед Фа Ло Ше. — Тогда и поговорим.Я крепко стиснул зубы, чтобы не дать клокотавшей во мне ненависти излиться в потоке бессмысленных проклятий. Нубиец протащил меня через прихожую (невольно я отметил, что, за исключением нескольких предметов явно восточного происхождения, обставлена она по последней моде), спустился вниз по лестнице и вошел в маленькую темную комнатку на первом этаже. Положив меня на узкую кушетку, он вышел и запер дверь.Естественно, первым делом я попытался освободиться. Как и следовало ожидать, это оказалось не просто, однако после нескольких неудачных попыток мне удалось высвободить ноги. Кисти были связаны надежно, и, оставив бессмысленное занятие, я начал вглядываться в окружающий полумрак, чтобы ознакомиться с обстановкой. Единственным освещением был лунный свет, проникавший в небольшое, забранное железной решеткой окно.По всей видимости, комната выполняла функции кабинета. Возле окна стояло запертое бюро, перед ним — угловатое, кубической формы кресло. Кроме того, я разглядел книжный шкаф, тоже запертый, низенький стул арабской работы и узкую кушетку, на которую меня бросили. Черные с золотом стены не украшала ни одна картина.Я подошел к окну. Оно выходило в запущенный сад; в конце его, как я и ожидал, тускло поблескивали воды канала.Упав в кресло, я вспомнил историю заточения Найланда Смита в памятном доме близ Эль-Кхарги и на мгновение позволил себе предаться отчаянию.Найланд Смит!Пока я сидел здесь, пожираемый яростью, но беспомощный, как пойманный в силок кролик, он все ближе подходил к смертельной западне!Рассчитывать на то, что эта женщина его пощадит, было по меньшей мере неразумно. Я видел, как она поступала с теми, кто мешал ей, и прочел приговор Смиту в ее сверкающих глазах. Нет, время благородных жестов давно миновало! А я… Что же, мне скорее всего предстоит проснуться где-нибудь в Китае в качестве самца на содержании у этой азиатской Цирцеи…Я наклонился вперед, положив пылающую голову на крышку бюро.В глубине здания прозвенел колокольчик. Послышались отдаленные голоса. Я услышал, как дверь дома открылась и в него внесли что-то тяжелое.Потом звуки замерли, и вновь наступила тишина.Меня охватила жуткая апатия. Не имею представления, сколько я просидел в этой комнате. Но вдруг дверь открылась. Я вздрогнул.Вошла Фа Ло Ше. В руке она держала нож с длинным лезвием. Она остановилась в дверях и пристально посмотрела на меня.— Ну? — равнодушно поинтересовался я. — Чего вы ждете?Губы ее изогнулись в чувственной улыбке, однако упорный, изучающий взгляд остался серьезным.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62